— Будет лучше, если вы поживете отдельно до Дня святого Свидена.
Оскорбленная таким неожиданным для нее ударом со стороны настоятельницы, леди Бланш заявила:
— Вы не можете так поступить. Кто тогда будет ухаживать за мной?
— Вы обе проведете длительное время в уединении и воздержании, — ответила леди Корлисс. — Вы обе будете испытывать нужду во всем, потому что вам ничего не будет дозволено. Вы будете беспрестанно молиться. Может быть, Господь по милости своей вернет вам разум.
Если бы когда-нибудь леди Эдлин и хотела отмщения за то пренебрежение, которое эти женщины выказывали ей, и за нанесенные ими обиды, то теперь она была отомщена. Леди Бланш переменилась в лице, как только представила себе, что ей предстоит провести долгие дни в одиночестве и лишениях. И Эдда, которая, конечно, не имела столь больших привилегий, впала в не меньшее уныние.
— Что касается всех остальных, — сказала леди Корлисс, обращаясь к толпе, — то вас ждет много незавершенной работы в монастыре и в больнице. Все могут возвращаться к своим обязанностям.
Заметив нестерпимое любопытство окружающих, она все же пошла на незначительную уступку:
— Я все улажу сама.
Аббат Джон подался вперед и, наклонившись, что-то сказал ей на ухо. Она так же тихо ответила. Он кивнул и повернулся к толпе.
— Вы что, не слышали, что сказала леди Корлисс? Немедленно расходитесь.
По толпе пронесся ропот, но люди, повинуясь приказу, начали понемногу расходиться. Все, кроме воинов, которые собрались в одном месте и чего-то терпеливо ожидали.
Аббат Джон многозначительно уставился на них.
Кто они такие? Эдлин не нравилось, что, судя по всему, все оставшиеся были в сговоре. И когда воины, подчиняясь невидимому сигналу, вдруг сразу все вместе ушли с площади, ей это понравилось еще меньше. Они напоминали стаю птиц, которая летит в строю за своим вожаком и отклоняется от курса вслед за ним.
Она осмотрелась вокруг. Кто же их вожак?
Аббата Джона это, казалось, совсем не волновало. Возможно, он уже поинтересовался целью их прихода. Впрочем, Эдлин надо было решать более насущные проблемы, а не забивать себе голову тем, какие сплетни эти путешественники прихватят с собой в дорогу.
— Вы, двое, — аббат Джон кивнул своим слугам, — отнесите в дом кресло леди Корлисс.
Те поспешно бросились выполнять его приказание, оставив Эдлин, Хью, Уортона и леди Корлисс на площади одних.
Изящным движением руки леди Корлисс приказала им следовать за собой, и, не оглядываясь, чтобы проверить, идут ли они, направилась в сторону церкви, где находился ее кабинет.
Секунду помедлив, Эдлин двинулась за леди Корлисс. Она услышала, как Хью отдал распоряжение Уортону догнать ушедших ранее воинов и возвратиться с ними к шатру. На какое-то мгновение ее это заинтересовало. Какой еще шатер? Когда он раздобыл шатер и для чего?
Затем она вдруг ощутила усталое равнодушие. Ее ничто более не должно волновать из того, что касается Хью. Если у него где-то разбит шатер, значит, скоро он свернет свой лагерь и уедет.
Подобрав юбку, она стала взбираться по ступеням церкви. Она так сильно сжала ткань в руках, что из мокрой шерстяной юбки закапала вода. Значит, Хью уезжает? Если бы хоть в этом ей повезло!
Его шаги слышались у нее за спиной, его ноги в сапогах из дорогой кожи мягко ступали по каменным ступеням, она почти надеялась, что он попытается взять ее за руку. И не потому, что ей была нужна помощь, просто ей хотелось пнуть локтем его в живот.
Он не дотронулся до нее.
Тишина и покой, которые царили в церкви, лишь частично успокоили ее смятение. Как бы ни решила этот вопрос леди Корлисс, Эдлин знала, что отныне жизнь ее опять разрушена. Как только настоятельница села за грубо обтесанный стол, Эдлин бесшумно проскользнула мимо нее и уселась поудобней на одном из стульев напротив. Она все же почувствовала себя немного уверенней, поскольку в некотором смысле находилась дома, в отличие от Хью.
Но, когда он сел на стул рядом, она не обнаружила ни в выражении его лица, ни в непринужденной позе ни малейшего чувства неловкости. Этот негодяй всюду чувствовал себя хорошо. Вот и еще одна причина того, почему он ей не нравился.
По тому, как леди Корлисс смотрела на Хью, Эдлин подумала, что настоятельнице он, по всей вероятности, тоже не пришелся по душе.
— Кто вы такой? — уже во второй раз спросила леди Корлисс.
— Меня зовут Хью де Флоризон, — ответил он с готовностью. — С оружием в руках я заслужил себе титулы барона и графа с землями, достаточными для того, чтобы содержать жену, поэтому я прошу у вас руки леди Эдлин.
Он казался таким самодовольным, надменно восседающим здесь под защитой своего богатства и титулов, что Эдлин не хотелось даже смотреть на него. Не отрывая взгляда от леди Корлисс, она не совсем обдуманно брякнула:
— У нее нет никакого права выдавать меня замуж. — Это прозвучало нелепо и неуважительно по отношению к настоятельнице, но та неожиданно подтвердила:
— Леди Эдлин совершенно права. — Произнося эти слова, леди Корлисс сидела в кресле необыкновенно прямо, не касаясь спинки.
— А разве она не давала клятву выполнять ваши указания, когда ей разрешили жить в монастыре?
Как он это узнал? Эдлин стрельнула в него глазами и увидела, что он, успокоившись, улыбнулся. Он не знал этого. До тех пор, пока она сама не подтвердила его предположение своим гневным взглядом. Ей придется поучиться следить за собой в его присутствии, не то ее жизнь с ним превратится в…
Боже, что это с ней! Битва еще не окончена. Так скоро она не признает своего поражения.
— Ее клятва означает лишь то, милорд, что леди Эдлин обязана подчиняться моим указаниям, в противном случае ее лишат монастырского убежища. Но это вовсе не означает, что я могу выдать ее замуж против воли.
— Но ведь если она не выполнит вашего приказа, ей придется покинуть монастырь, — с удовлетворением произнес Хью. — Значит, я понимаю все правильно.
— Именно поэтому я и пригласила вас сюда, чтобы побеседовать с вами наедине. — Леди Корлисс явно не одобряла его самоуверенности. — Я хочу выяснить, необходимо ли мне принимать столь решительные меры.
— Она скомпрометирована, — сказал он неумолимо.
— Я повинуюсь только велению Господа нашего. Это ему мы возносим благодарность за хлеб насущный и день минувший. Но ни вы, лорд Хью, ни какие-либо людские мнения не могут влиять на мои решения.
Совершенно ошеломленный, Хью, насупив брови, уставился на леди Корлисс. Без сомнения, он был уверен, что ему удастся навязать свою волю, и уж никак не ожидал услышать, что все в руках Господа.
Несколько смягченная его молчанием, леди Корлисс сказала:
