Он заслуживал своей репутации: она довольно насмотрелась. И намеки леди Элизабет не пропали даром. Франческа все поняла. Только истинный распутник способен вытворять такое в переполненном бальном зале! Почти никто ничего не видел, разве что в редких случаях она замечала слишком широкую улыбку или снисходительную ухмылку.
Целых двадцать минут она пыталась не споткнуться. Не выдать своих чувств. Не показать, что задыхается. Разгадать, что он предпримет в следующий миг. Попытаться ответить обходным маневром. Правда, она вдруг осознала, что каждое отступление — путь к поражению. Но у нее было так мало возможностей для атаки…
Она попыталась найти новые… и обнаружила, что мочка его уха — крайне чувствительное место. Как и шея. Правда, более глубокому проникновению помешал галстук. Руки, плечи, бедра тоже могли «пригодиться», если бы были обнаженными. Зато грудь… Когда она позволила себе на миг прислониться к нему, распластав ладони по мощным мышцам, он скрипнул зубами.
Эта выходка привела к тому, что он опять и чересчур крепко сжал ее талию, но она выскользнула из стального кольца. Улыбаясь.
Они продолжали болтать, изображая главный аттракцион для любопытных и одновременно ведя свою игру. Необходимость скрывать растущее взаимное влечение поднимала ставки. Усиливала напряжение.
Наконец она нашла то, что искала. Его бедра. Он явно сжался, когда она незаметно провела пальцем по упругим мышцам, натягивавшим панталоны.
На какую-то долю секунды его маска соскользнула, и перед ней предстал тот мужчина, что целовал ее в лесу. Но тут он, словно спохватившись, отстранился и увлек ее в толпу, где она немедленно почувствовала его руку на своем бедре. Рука опустилась ниже… Благодаря небо, за тяжелый шелк юбок и многочисленные нижние юбки, она с насмешливой улыбкой отстранилась. И, в свою очередь, поймала его в тот момент, когда он оказался спиной к стене, так что Франческа загораживала его от посторонних взглядов. Погладив его по бедру, она пробежалась пальцами чуть левее, и…
Джайлз поймал ее руку в стальной захват и невольно уставился в блестящие, зеленые, чуть расширенные глаза. Какого черта они вытворяют? Оба?! Ему не нужно ее прикосновение, чтобы возбудиться: он уже пылал. Их игра и ее неожиданное участие довели его до точки.
Если она дотронется до него…
Он метнул взгляд на собравшихся. Они уделили внимание каждому, выполнили свой долг гостеприимных хозяев. Пора и честь знать. Правда, день только клонился к закату, сумерки еще не наступили, но большинство гостей разъедутся по домам. Распрощаются, как только они с Франческой уйдут.
Он обернулся к невесте:
— Давай продолжим все это в более уединенном месте.
Она удивленно усмехнулась, но тут же наклонила голову:
— Как тебе угодно.
Франческа выпрямилась, но тут же опустила глаза, поняв, что он так и не отпустил ее запястий. Джайлз вынудил себя разжать пальцы и освободить ее. Она молча наблюдала, как он это делает. Он увидел, как одна бровь вопросительно изогнулась, и понял, что она чувствует, сознает, каких усилий ему это стоит. Сознает все, что он скрывает, даже от нее.
— Дверь справа по этой стене… Как выйдешь — первый поворот направо, третий налево, первый направо. Увидишь лестницу. Поднимешься и окажешься около галереи. Там будет ждать горничная, чтобы отвести тебя в покои графини.
Она снова подняла глаза, в которых он так и не смог ничего прочесть.
— А ты?
— Я пройдусь по залу и выйду в другую дверь. Таким образом мы избежим лишней суеты, — пояснил он и, помедлив, добавил: — Впрочем, может, тебе нравится вся эта суета?
Франческа, стойко выдержав его взгляд, надменно качнула головой:
— Увидимся наверху.
Повернувшись, она величественно поплыла к двери. Джайлз наблюдал за женой, пока та не исчезла, и лишь потом последовал ее примеру.
— Уоллес!
— Да, сэр?
— Проваливайте! И уведите тех слуг, что сейчас находятся в этом крыле.
— Немедленно, сэр.
Дворецкий поспешил к порогу. Джайлз нетерпеливо забегал по комнате, давая время Уоллесу найти горничную Франчески и убраться из графских покоев. Он подозревал, что первый разговор с женой наедине будет довольно бурным. Ничего не скажешь, мягкостью характера и уступчивостью она не отличается.
Услышав шорох, он на мгновение замер, но тут же направился к спальне Франчески. Потянулся к дверной ручке. Снова замер. Поняла ли она, что эта дверь ведет не в гардеробную, а в его комнаты? Закричит ли, если он внезапно возникнет перед ней?
Пробормотав проклятие, он повернулся и почти бегом выскочил в коридор.
Франческа сидела в своей роскошной изумрудно-зеленой спальне за туалетным столиком и старательно расчесывала волосы, не отрывая взгляда от двери справа. Той двери, которая, по словам Милли, вела в спальню графа.
Через нее он войдет. Она готовилась к его приходу. Ждала…
И тут она краем глаза поймала какое-то движение. Взглянула в зеркало и едва удержалась от вопля. Вскочив с табурета, она угрожающе занесла над головой серебряную щетку, свое единственное оружие.
— Что ты здесь делаешь? — Ее сердце глухо колотилось. — Как ты вошел?!
Остановившись в трех шагах от Франчески, он насмешливо прищурился, но, к ее облегчению, игнорировал первый идиотский вопрос.
— Из коридора, разумеется.
На нем были неплотно завязанный халат, доходивший почти до пола, и просторные шелковые брюки. Она вынудила себя смело посмотреть ему в лицо.
— Джентльмен наверняка постучал бы.
Джайлз подумывал об этом. Но…
— Я твой муж. И хозяин этого дома. И вовсе не обязан стучать.
Если бы взгляд имел силу убивать, Джайлз свалился бы замертво. Но вместо этого он улыбнулся. Франческа, беспечно пожав плечами, повернулась к столику и положила щетку. Она громко звякнула о столешницу.
Он давным-давно заметил, что лучшие куртизанки довели до совершенства искусство казаться неотразимо чувственными даже в скромных нарядах. Его жена, очевидно, обладала прирожденным талантом куртизанки: сорочка из шелка цвета слоновой кости скрывала ее роскошную фигуру, и все же в этом виде она воплощала тайные фантазии любого мужчины. Вырез не был глубоким, почти не открывал груди, фасон казался крайне простым. У сорочки даже не было рукавов, но накинутое поверх неглиже из прозрачного газа, отделанного кружевами, прекрасно оттеняло теплые тона обнаженных рук. Водопад кружева у запястий и по вырезу так и искушал мужчину протянуть руку, коснуться, отодвинуть и скользнуть глубже.
Распущенные волосы оказались длиннее, чем он думал. Вьющиеся пряди ниспадали до талии.
— Прекрасно, — прошипела она, повернувшись к нему и скрещивая руки.
