Капитан Сильверстайн был - одно сплошное нарушение.
Он вроде бы выдерживал расстояние между собой и Мэгг, однако быстро приспособился называть ее по имени и не особо стесняться в выражениях. Нет, он не ругался с утра до вечера, только перестал извиняться за иногда проскальзывавшие крепкие словечки. Он не считал возможным прятать Мэгг от жизни на корабле и подробно объяснил, что такое цинга и почему на «Счастливице» ею ни разу не болели. Он рассказывал о том, как живут разные портовые города, как он набирает матросов, как обучает их. И Мэгг слушала, забывая обо всем.
Только об одном они больше не говорили - о любви. С того вечера в португальском городке эта тема сделалась табу.
Подумав, Мэгг решила, что граф, пожалуй, человек счастливый и несчастный одновременно. Счастливый - потому что занят делом, которое прилегает к нему, словно кожа; невозможно представить Рэнсома ни землевладельцем, ни светским львом, ни фабрикантом - только моряком. А несчастный - потому что у каждого человека, достаточно образованного и умеющего мыслить, должно быть нечто, от чего замирает сердце. И это не океан, это не шхуна - это другой человек.
Но Мэгг отгоняла подобные мысли: ей не должно быть дела до личной жизни капитана Сильверстайна.
Он, между тем, исполнил свое обещание и разрешил девушке пользоваться своей библиотекой. В огромном, окованном железом сундуке оказалось множество книг, которых наверняка хватит до конца путешествия. Мэгг взяла лишь несколько, лежавших на самом верху, а сколько таилось в глубинах сундука - и предположить боялась.
- Вы что же, все это читали? - спросила она, обнимая «Анналы», весьма потрепанные.
- Нет, к счастью, еще не все. И не тискайте Тацита, словно котенка. Он ветхий.
Остров Фуэртевентура возник из-за горизонта внезапно - словно темный кусочек ночного неба положили на кромку океана. Мэгг сидела на палубе, спрятавшись в тени фок-мачты, и штудировала Тацита, когда раздался крик впередсмотрящего:
- Земля!
- Фуэртевентура, - донесся до нее голос мистера Таннерса. - Сколько простоим, капитан?
- День, может, два. - Глубокий голос Сильверстайна был отлично слышен. - Посмотрим. Возьмем здесь воду, около города она неплохая.
- Билли, русалкин сын, захочет купить коз.
- Живых не возьмем, а козлятину пусть покупает.
- Трюм наполовину пуст. Может, захватим коз и кур?
- Мы, к счастью, не пересекаем Атлантику, Джим, ограничимся курами. От козьего дерьма провоняет вся «Счастливица».
Мэгг невольно улыбнулась. Мужчины ее не видели, а потому выражались так, как привыкли.
- Вы о даме беспокоитесь? - насмешливо спросил Таннерс.
- Оставь шутки на эту тему. Еще раз услышу - ты меня знаешь. И да, если я беспокоюсь о даме, - разве это недостойная причина?
- Да я ничего такого, - забормотал Таннерс, - я что же… Миледи - чудесная девушка. Ежели не надо коз, так не будет коз.
- Иди скажи это Билли. Я встану к штурвалу.
Мэгг отложила книгу, встала и выглянула из-за фок-мачты. По трапу простучали сапоги Таннерса, первый помощник ушел. Капитан стоял на мостике, держал штурвал, и вид у Сильверстайна был задумчивый.
Мэгг не стала к нему приближаться - почему-то ей показалось, что момент неподходящий. Она лишь молча на него смотрела, не понимая, отчего ей не хочется отводить взгляд.
К суше они подошли во второй половине дня. Фуэртевентура, как объяснил Мэгг капитан, остров большой; Пуэрто-дель-Кабрас, в переводе - Козий порт, принимал разные корабли, в основном останавливавшиеся здесь, чтобы пополнить запасы пресной воды. Как рассказал Сильверстайн, лесов на острове почти не осталось: испанцы вырубили их, чтобы построить корабли. Так что Пуэрто-дель-Кабрас понемногу приходил в упадок, жили здесь в основном местные, которым не было дела ни до чего, кроме выпаса коз. Коз на острове водилось в избытке.
Разумеется, граф не отпустил Мэгг гулять по городу одну. Девушка втайне надеялась, что он отправится с нею, однако капитан приказал мистеру Таннерсу и еще двум матросам сопровождать мисс Ливермор, а сам отговорился делами. Какие у него были дела в этом небольшом городке, Мэгг не знала. Она вскоре позабыла о капитане, так как Пуэрто-дель-Кабрас, несмотря на некрасивое название, оказался совершенно очарователен.
А может, в том повинен был океан; за последние дни Мэгг привыкла, что океан темно-синего цвета, и удивилась его виду у берегов острова. В волнах, ласково набегавших на ослепительно-белый песок, прятались все оттенки синевы и бирюзы, и еще был какой-то невообразимый зеленый цвет - Мэгг в жизни подобного не видела! Может, виной тому слишком яркое солнце, от которого приходилось щуриться и прятаться под кружевным зонтиком, может, какая-то неизвестная особенность здешних земель - однако Мэгг вдруг открыла, что на свете полно цветов, о которых она до сих пор не знала, и это ее потрясло.
Моряки никуда не спешили, наоборот, радовались возможности пройтись и поглазеть на местных девушек, которые иногда хихикали, подбегали и касались смуглыми руками воротников матросов - это считалось хорошей приметой. Мэгг медленно шла по улице, смотрела по сторонам, и взгляд все время цеплялся за яркие пятна: то алые цветы, выросшие в грубом глиняном горшке на подоконнике каменного домика, то выкрашенная ярко-желтой краской дверь, то неизвестное растение - чистый изумруд. На Фуэртевентура постоянно дул ветер, и под его ровным потоком поворачивались флюгера, трепетало разноцветное белье, развешанное на веревках в узких, словно колодцы, двориках. Мэгг так засмотрелась, что забыла, зачем отправилась в город, - и если бы не предприимчивая Хатти, прошла бы мимо нужной лавки.
Конечно, это был не английский магазин с его ухоженными продавщицами, непременно улыбавшимися знатным дамам, фарфоровыми чашечками и французскими тканями. Здесь дам обслуживали две швеи, причем одна оказалась хозяйкой магазинчика. Мэгг не говорила по-испански; на помощь пришел один из матросов, кажется, Роджер, и девушка поняла, что Сильверстайн не зря отправил его с нею. Парень немного говорил на испанском, и через некоторое время удалось столковаться. У хозяйки нашлось несколько уже готовых, весьма простых, но удобных платьев. Пришлось немного подогнать их на Мэгг. Это заняло час, матросы послушно подождали за дверью.
Для Хатти тоже подобрали пару простых светлых юбок и блузок. Весьма довольная Мэгг расплатилась, и матросы понесли покупки на корабль.
Рэнсом смотрел, как она возвращается на корабль - идет по причалу, весело смеется, о чем-то шепчется с Хатти… Мэгг показалась ему цветком. Он никогда раньше не сравнивал женщин с цветами, он вообще не был силен в сравнениях - и теперь, когда они приходили ему на ум, то ли всплывали из глубин памяти, то ли рождались сами, - Рэнсом слегка терялся и не знал, как это понимать.
