При этих словах сердце Аньи пронзила боль, но она лишь прижала стиснутые кулачки к губам, подавляя стон, готовый сорваться с них. Она знала, что возлюбленный, как и Брина и Ллис, верит, будто смешанная кровь не позволяет обрести какие-либо связи с природой. Она гнала от себя мысли о том, что это может помешать ему взять ее в жены. Анья предпочитала думать, что Ивейн так холодно, отстраненно ведет себя, так как знает, что отец не одобрил бы их чувств. Теперь его резкие, недвусмысленные слова не давали ей больше пребывать в заблуждении. Было ясно, что он верит в свое великое предназначение всем сердцем и считает, что его дети непременно должны быть чистокровными лэтами. И значит, он никогда не пожелает иметь ребенка от Аньи.
Ивейн ощутил боль Аньи как свою собственную. Ему отчаянно хотелось обнять ее, успокоить, утешить, но он не мог. Не было таких слов, которые могли бы облегчить его горе. Он не мог взять обратно свои слова, поскольку говорил правду, тем более, что ему давно уже следовало поговорить с ней об этом начистоту. Ивейн просто откладывал неизбежное и надеялся, хотя и желал ее, что, если будет обращаться с ней, как с ребенком или как с младшей сестрой, необходимость в таком разговоре отпадет сама собой. Их страстные объятия показали, как смешны и нелепы были эти надежды; он должен был объясниться с девушкой после первого же их поцелуя. Он поступил бесчестно, не найдя в себе силы это сделать, но Ивейн просто не мог и подумать, что все между ними закончится навсегда. Теперь он раскаивался, но от этого ему было ничуть не легче сделать то, что давно уже следовало сделать.
Девушке хотелось убежать из их лесного укрытия, найти самую глубокую и темную из пещер, где она могла бы свободно отдаться своему горю, выплакать слезы, которые теснили ей грудь. Ее своенравная натура пришла ей на помощь, она не желала смириться с отказом Ивейна.
Ее мать ошибалась, и Ивейн ошибается тоже! Пусть Анье не хватало уверенности в своих силах, но она таки вызвала к жизни не только свой собственный кристалл, но и тот, что венчал посох Ивейна. Еще до того как пуститься в дорогу, Анья была полна решимости доказать, что ее саксонская кровь – не преграда для постижения знаний и обретения мощи друидов… и любви Ивейна.
– Иве…
Отчаянный крик оборвался, но Анья продолжала неистово вырываться из рук, намертво притиснувших ее к мускулистой груди. Они только что пустились в дорогу после дневной передышки, и вот – какие-то люди уже тащут ее назад, в зеленые заросли, темневшие в угасающем свете дня. Одна рука зажимала ей рот, другою мужчина держал ее руки. Тот, кто схватил ее, опустился на корточки, другой же, вынырнувший из чащи леса, придерживал за ноги, не давая ей шевельнуться.
Эти болваны, подумала Анья, надеются перехитрить жреца. Похоже, они пребывают в нелепой уверенности, что смогут укрыться в вотчине Ивейна – в нехоженом дремучем лесу, где редко бывают желанны люди.
Ивейн мгновенно обернулся на крик, и полы черного плаща взметнулись, как крылья птицы. Тропинка позади была пуста. Жрец замер. Грозный огонь полыхнул в глубине его темных глаз; он все свои силы сосредоточил на притихшем вокруг него лесе, пытаясь проникнуть в его неестественное спокойствие.
– Анья! – Вопль Киэра разорвал тишину. – Где ты?
Не ведая об умении друидов черпать знания, общаясь с безмолвными духами, мальчик бросился назад по тропинке, своим неподготовленным слухом не уловив царившую вокруг необычайную тишину. Эта мрачная неподвижность и безмолвная, странная тишь сжали ужасом сердце Киэра – такого он не чувствовал даже в ночных кошмарах, когда ему снился страшный пожар, уничтоживший ферму.
После первых попыток вырваться Анья перестала сопротивляться, понимая, что этим она все равно ничего не добьется. Хотя и совершенно беспомощная, девушка ни минуты не сомневалась в том, что Ивейн отыщет логово этих разбойников. И тут вдруг послышалось рычание и показалась острая мордочка маленького лисенка.
Анья обрадовалась. Нодди не отставал от нее ни на шаг с той минуты, как они вышли из пещеры. Ее маленький защитник не сдался и, защищая хозяйку, издал продолжительный резкий звук.
Анья почувствовала, как замерли нападавшие, объятые ужасом. Конечно, лисенок не мог представлять для них серьезной угрозы, но он наделал достаточно шума.
Внимая указаниям духов природы, Ивейн уже шагал туда, где была Анья, и Нодди указал ему точное место.
Сообразив, что все может обернуться для них плохо, разбойники, как по команде, вскочили, бросив девушку в колючие кусты, усыпанные душистыми цветами, и исчезли.
Друид, раздвинув заросли, увидел Анью, лежавшую в кустах диких роз, и рыженький пушистый комочек рядом с нею. Ивейн печально улыбнулся, обрадованный, что без труда нашел девушку, и сожалея, что она пострадала от острых шипов. Наскоро возблагодарив небеса за то, что зверек оказался-таки лучшим защитником девушки, друид наклонился и бережно поднял Анью с тернистого ложа.
Чувствуя свою вину, Киэр смотрел на примятые кусты. Это он виноват, что ее схватили. Если бы он слушался указаний жреца – в чем он поклялся – и шел бы позади их небольшого отряда, тогда как Ивейн прокладывал путь, этот проклятый тупица не смог бы захватить их врасплох и так просто похитить Анью.
Синие, как сапфиры, глаза обратились на помрачневшего мальчика – Ивейн понял причину его уныния.
– Ты тут ни при чем, Киэр. За мной следят уже несколько дней.
Киэр верил, но это не объясняло нападения и не оправдывало его самого. Он спросил:
– Но почему схватили Анью, а не меня и не вас?
– Ты, конечно, не раз наблюдал, как ведут себя дикие звери, и должен понимать, что хищники выбирают самых маленьких, самых слабых и беззащитных, собираясь напасть. Анья шла позади, одна…
Девушке не очень-то понравилась характеристика, данная ей Ивейном, и глаза ее сверкнули, когда она взглянула на жреца.
– Твои сравнения весьма сомнительны, поскольку самый слабый и самый маленький из нас первым прибежал мне на помощь. – Она наклонилась и взяла лисенка на руки.
Киэр посмотрел на Нодди. Маленький зверек не испугался людей, он доказал свою верность, завоевав уважение мальчика.
– Я должен был идти позади. – Голос Киэра дрогнул от запоздалого сожаления.
– Конечно, – серьезно подтвердил Ивейн. – Но нам не дано изменить содеянного, бессмысленно сокрушаться над прошлым – это лишь помешает нам двигаться вперед и в следующий раз доказать, что мы способны на большее.
Ивейн положил руку на плечо мальчика. Киэр расправил плечи, решив доказать, что он все-таки достоин доверия, и тихо спросил:
