— Но я так счастлива, моя дорогая, — сказала королева, беря Линнет за руки и сжимая их. — Пожалуйста, постарайся порадоваться за меня.
Да поможет ей Бог, хуже и быть не могло. Ее подругу сейчас явно не вразумить.
— Понаслаждайтесь им немного, если вам так хочется, — сказала Линнет. — Но умоляю, делайте это по-тихому. Никто не должен услышать об этом.
— Полно, а что, по-твоему, я сделала? — со смехом спросила королева. — Разослала гонцов во все четыре стороны королевства, чтобы раструбить эту новость?
— Если вы настаиваете на продолжении этой… этой… — Линнет хотела сказать «глупости», но передумала, — связи, то это должно делаться тайно. Мы с вашими фрейлинами можем устраивать тайные встречи, если желаете. Но вы ни под каким видом не должны проводить время с Оуэном за закрытыми дверями, когда всему замку известно, что он там один с вами.
— Почему я должна скрывать свои чувства? — спросила Екатерина, и взгляд ее опечалился. — Я всего лишь хочу того, чего хочет любая женщина.
— Возможно, когда-нибудь у вас будет все, чего вы хотите, — попыталась успокоить ее Линнет, потому что эту единственную надежду сейчас могла она дать своей подруге. — Но не теперь.
— И сколько же мне ждать? — потребовала ответа королева. — Когда люди, у которых мой сын, сочтут его достаточно взрослым, чтобы ухаживающий за мной мужчина не представлял угрозы их влиянию? Ты можешь мне сказать, Линнет? Сколько пройдет лет? Десять? Пятнадцать?
Что случилось с покорной принцессой, которая всегда делала то, чего от нее ожидали?
— Я не могу отказаться от него, — твердо сказала королева. — И не откажусь.
— Понимаю, — пробормотала Линнет, хотя не была уверена, что понимает. — Если вы намерены продолжать эту опасную связь, значит, по крайней мере позвольте мне дать вам травы, чтобы помочь предотвратить беременность.
— Но, моя дорогая, — возразила королева с мягкой улыбкой, — я хочу ребенка.
Линнет покачнулась и, чтобы не упасть, схватилась рукой за спинку стула.
— Говоря по правде, я надеюсь, что у нас с Оуэном будет много детей, — проговорила королева с мечтательным выражением лица.
— Тогда я буду молиться за вас, ваше высочество. — От растущего в груди страха голос Линнет сделался низким и сдавленным. — Я буду молиться день и ночь, ибо путь, который вы выбираете, рискованный.
— Это путь, по которому я пойду не одна.
Линнет сглотнула.
— Скажите мне, Оуэн действительно стоит того, чтобы ради него так рисковать?
Королева встретилась с ней взглядом.
— Я люблю его, — сказала она, будто это объясняло все.
— Но вы были замужем за королем Генрихом. Вы ведь любили его, правда?
— Да, но по-другому, — со вздохом отозвалась королева Екатерина. — Как и все, я благоговела перед ним. Генрих был великий человек, король из королей.
Линнет обожала короля Генриха V, который был как король из старых сказок. Оуэн неплохой, но в сравнении с королем Генрихом кажется… обычным.
— У Генриха я была на последнем месте, — сказала королева. — Он всегда либо где-то сражался, либо занимался государственными делами. А Оуэн хочет лишь быть со мной и делает меня счастливой.
— И как долго может продлиться это счастье? — спросила Линнет. — Если Глостер или совет узнают, не стоит и говорить, что они сделают.
— Вряд ли это будет хуже того, что делала моя мать в годы безумия отца, — с горечью сказала королева. — Она больше заботилась о своих избалованных собаках, чем о нас, детях.
Было легко забыть, что эта изысканная французская принцесса пережила трудное детство.
— Пока она устраивала своим любовникам роскошные пиры на другом конце Парижа, — продолжала королева, — мы чуть не умирали с голоду, потому что она не побеспокоилась заплатить за наше содержание.
— Прошу прощения, ваша милость.
Линнет взяла подругу за руку и подвела ее к скамье у окна.
— Я не откажусь от него, — повторила королева.
Ее подруга, похоже, наконец обрела силу.
— Все, о чем я вас прошу, — это быть осторожной, — взмолилась Линнет, беря руку королевы в свои ладони. — Вы ведь понимаете, что должны держать свой роман в тайне?
После секундной паузы Екатерина кивнула.
— И раз вы твердо решили идти по этому пути, я сделаю, что могу, чтобы помочь вам.
— Спасибо, — отозвалась королева. — Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что настоящая любовь стоит любого риска.
— Даже того, чтобы потерять все, что тебе дорого? — напряженным голосом спросила Линнет. — Даже саму жизнь?
— Ты во многом храбрее меня, моя дорогая. — Королева дотронулась пальцами до щеки Линнет и терпеливо улыбнулась. — Но ты трусиха, когда дело касается любви.
— Ну, ты поговорил еще раз с Оуэном? — спросила Линнет.
— Да. — Джейми ногой отшвырнул камешек с дороги. — И он точно так же неразумен, как и королева.
Порыв холодного, влажного ветра поднял рябь на поверхности реки. Линнет поежилась и крепче прижалась к боку Джейми. Каждый день они гуляли по этой тропинке вдоль Темзы, где могли поговорить без риска быть услышанными. Больше никто не решался гулять в такую промозглую погоду.
— Я умоляла королеву быть осмотрительной, — продолжала Линнет, — но ей плохо удается скрывать свои чувства.
— Уверен, никто, кроме тебя, не замечает, — возразил Джейми. — Низкое положение Оуэна — благословение, ибо кто поверит, что у королевы может быть роман с ее смотрителем гардероба?
Линнет потерла лоб, чувствуя приближение головной боли.
— До тех пор, пока королева не устанет от него или не придет в чувство, мы должны помогать им держать их связь в тайне. Я разрешила королеве пользоваться моей накидкой, когда она ходит на свидание с ним, чтобы, в случае чего, ее приняли за меня, и…
Джейми рывком остановил ее и развернул к себе лицом.
— Линнет, ты не должна этого делать. Я запрещаю.
— Ты запрещаешь? — переспросила она, вскинув бровь. — Будем считать, что ты этого не говорил.
— Послушай меня, — пригвоздил он ее твердым взглядом. — Твоя обязанность — давать королеве добрые советы, и ты их ей даешь. Но большего ты делать не должна, не должна помогать ей с этим обманом.
— Почему?
— Это слишком опасно. — Он сжал пальцами ее руки. — Как ты не понимаешь? Если об их связи станет известно, это будет выглядеть так, будто ты ей содействовала. Совет не захочет возлагать на мать короля вину за пренебрежение их волей, но они с радостью обвинят тебя — иностранку — за поощрение ее неблагоразумного поведения.
