Ей с огромным трудом дались эти слова, особенно когда она поймала на себе пристальный взгляд графа.
— Он предложил тебе такое? — воскликнул он. — Почему ты мне не сказала?
— Я… я считала… что полковник пошутил. Граф сердито сжал губы.
— Обычно он относится к своим спектаклям очень серьезно, — сказал он. — Получается так, что он предложил тебе работу после того, как ты перестанешь служить у меня.
— Д-да, ваша милость. — Тебе не пришло в голову, что у него могли быть иные причины предложить тебе это?
Наступило молчание, и несколько мгновений графу казалось, что Жизель не поняла его вопроса, но потом он заметил, что ее щеки залил яркий румянец.
Она отвела глаза и стала смотреть в окно, насад.
— По крайней мере, ты это подозреваешь, — сухо проговорил граф.
— Я… не могла поверить, что он… действительно имел в виду подобное, — прошептала она.
— Имел, можешь не сомневаться! — резко отозвался ее наниматель. — Позволь сказать тебе с полной откровенностью, Жизель: если ты не собираешься стать одной из многочисленных любовниц полковника, тебе не следует принимать его предложение.
— Нет, конечно… Как вы могли подумать такое, милорд?
— Тогда почему ты мне обо всем не рассказала?
Ответом ему было молчание, но, подождав немного, граф требовательно сказал:
— Я хочу услышать от тебя ответ на мой вопрос.
— Я подумала… что вы будете… недовольны, — пролепетала Жизель. — Он… ваш друг… и вы остановились… у него в доме!
— Ты думала обо мне?
— Да… Мне не хотелось, чтобы вы… волновались или сердились… Ведь вы только-только начали выздоравливать!
— Позволь напомнить тебе одну вещь, — сказал граф. — В настоящий момент ты находишься у меня на службе, и о прекращении наших отношений не может быть и речи до тех пор, пока не будет полностью и окончательно улажена эта история с Джулиусом.
Жизель ничего на это не ответила, и спустя несколько мгновений граф добавил:
— Если ты собираешься идти с ним в бювет, то тебе пора собираться. Твое будущее мы обсудим несколько позднее.
— Да, милорд… И… спасибо вам, — тихо откликнулась Жизель.
Она поспешно встала из-за стола и покинула комнату, словно ей хотелось поскорее закончить разговор, заставивший ее испытывать немалую неловкость.
Оставшись один, граф Линдерст гневно скомкал и бросил на стол салфетку: казалось, резкое движение позволило ему хоть немного дать волю бушевавшим в его душе чувствам. А потом он вышел в сад и начал медленно ходить по газону перед домом.
Бювет был, как всегда, переполнен народом. По тенистым аллеям, ведущим к нему, двигалось такое количество людей, что Жизель с немалым облегчением поняла: в такой обстановке Джулиус не сможет вести разговор на щекотливые личные темы.
С самого утра ее не оставляло такое чувство, словно на грудь ей лег тяжелый груз, так что даже дышать было трудно.
Ей невыносимо было думать о том, что граф хотя бы на секунду мог допустить мысль, будто она могла серьезно рассматривать предложение, которое ей сделал полковник. Но в то же время Жизель считала невозможным откровенно сказать ему, насколько сильно ее возмутили и обидели слова полковника.
Теперь она могла думать только о том, что граф ею сильно недоволен — и из-за этого все вокруг ее казалось блеклым и унылым, несмотря на яркий солнечный день.
Каждое слово, которое она произносила, обращаясь к Джулиусу, давалось ей с огромным трудом, потому что ей приходилось отвлекаться от собственных мыслей и заставлять себя сосредоточиваться на настоящем моменте.
Бювет Монпелье нельзя было назвать внушительным сооружением. Это было длинное скромное здание с деревянными колоннами, верандой и небольшим помостом в центре, на котором помещался оркестр. Сейчас на этом возвышении находилось несколько музыкантов, исполнявших негромкую музыку. Посетители подходили к источнику и, получив стакан воды, останавливались поблизости и сплетничали, отпивая целебный напиток небольшими глотками.
Джулиус принес Жизели стакан воды и, подавая его ей, негромко произнес:
— Вы так чудесно выглядите, миссис Бэрроуфилд, что никто не поверит, будто вам нужно пить воду в лечебных целях.
Эти слова, а еще больше тон, которым они были произнесены, смутили Жизель, и она поспешно сказала:
— Странно думать, что все эти люди собрались здесь всего лишь из-за голубей..
— Из-за голубей? — удивленно переспросил Джулиус.
Жизель объяснила ему, что имела в виду:
— Разве вы не слышали легенды об этих местах? Целебные свойства воды были открыты примерно сто лет тому назад, когда люди заметили, что к нему слетаются голуби, которые клюют отложения солей вокруг него.
Похоже было, что Джулиуса не слишком заинтересовал этот рассказ, но Жизель хотела продолжить ни к чему не обязывающий разговор.
— Исследования показали, что в воде много природных солей, и население Челтнема, узнав, как процветают курорты вроде Бата и Тонбриджа, позаботилось о том, чтобы известия о целебной силе местных вод как можно скорее распространились по стране.
— Да, и город определенно от этого выиграл: деньги сюда льются буквально рекой, — заметил Джулиус.
В его голосе прозвучали нотки зависти, и Жизель с тихим вздохом подумала, насколько ему трудно думать о чем-то, кроме своих финансовых затруднений. По-прежнему опасаясь, как бы он не завел интимного разговора, она огляделась и, заметив внушительного вида фигуру мужчины с узкой бородкой и огромными закрученными усами, заинтересованно спросила:
— Это герцог Орлеанский? Джулиус проследил за направлением ее взгляда и кивнул.
— Да, это он.
— Я слышала, что он сейчас в Челтнеме. Сегодня он идет в театр, чтобы посмотреть поставленный полковником спектакль.
— Как вы об этом узнали? — спросил Джулиус.
— Полковник зашел в Немецкий коттедж, когда мы завтракали, — объяснила Жизель. — Он пригласил его милость в ложу у сцены. И капитана Сомеркота.
Улыбнувшись, она добавила:
— Им это будет особенно интересно, потому что они станут почти что участниками спектакля. В конце второго акта рядом с ними сядет полковник, которого должен застрелить один из актеров, который в это время будет находиться на сцене.
— Вы с ними не пойдете! Вы обедаете со мной! — не скрывая своего раздражения, воскликнул Джулиус.
— Да, конечно. Я об этом не забыла. И, по правде говоря, полковник не распространил свое приглашение на меня, иначе в ложе не хватит места для всех.
— Даже если бы он вас пригласил, я не освободил бы вас от данного мне слова! — резко сказал ее спутник.
— Которое я и не захотела бы нарушить, — отозвалась Жизель.
