— Он сделал вам больно? — спросил Стивен.
Я прикусила губу и закрыла глаза, безуспешно пытаясь сдержать слезы. И услышала спокойный голос Стивена:
— Не волнуйтесь, Сюзанна, я ему все кости переломаю.
Только тогда я взглянула ему в лицо и увидела, насколько он измучен. Стивен привлек меня к себе и нежно поцеловал. Прошло довольно много времени, прежде чем я отстранилась и дрожащим голосом проговорила:
— Простите меня, Стивен. Я была такой дурой!
Он прижал мою голову к плечу и ласково взъерошил волосы.
— Я тоже повел себя глупо, Сюзанна. Мне надо было с самого начала быть с вами откровенным, но я ни в чем не был уверен и не хотел вас напрасно пугать.
— Но теперь-то вы мне все расскажете?
— Конечно.
— А с чего начнете?
— С пистолета.
Стивен обнял меня и заговорил:
— Этот проклятый пистолет пугал меня не меньше, чем вас.
— Но как он у вас оказался?
Он ухмыльнулся.
— В тот момент я ничего толком не знал. Ирония судьбы заключается в том, что я не сразу понял, в чем суть дела, какое отношение разбившаяся машина имеет к убийству. После отъезда из Мюнхена я не читал ни одной газеты. Меня беспокоили совсем другие проблемы. Помните, как мы поехали в Оринген, чтобы выпить?
— И Кристина отослала меня за буклетом, чтобы поговорить с вами наедине?
— Совершенно верно. Тогда все и началось. Она рассказала своему отцу о Гюнтере Клибурне, и он с уверенностью заявил, что в Нидернхалле никто не носит такого имени.
— Это я помню, но почему…
— Не перебивайте, — попросил он и закрыл мой рот поцелуем. — Как и вы, я не слишком много думал обо всем случившемся до эпизода в лесу. Но после него встревожился всерьез. Как вы верно заметили, никто не станет использовать глушитель, если хочет подстрелить кролика. Кто бы ни произвел этот выстрел, он тщательно целился. Стреляли с вершины горы вниз — на открытую поляну, где вы сидели. Это не могло быть простой случайностью.
— Иными словами, вы подозревали, что кто-то хочет меня убить, и ничего не сказали? Не поставили меня в известность?
— А что бы это изменило? Вы бы только смертельно испугались. Судя по вашему поведению, было очевидно, что вы ничего не понимаете, и я решил сам разобраться, в чем дело. И начал как раз с Гюнтера Клибурна. О таком человеке в здешних местах никто не слышал. Тогда я позвонил Кристине. Она сказала, что ее отец совершенно уверен: в деревне нет коренного жителя, носящего такое имя. Нет его и среди людей, постоянно приезжающих туда на лето. Это Кристина предложила заглянуть на ферму. Оказывается, та часто сдается на лето.
— И вы отправились на разведку?
— Да. Я побоялся, что моя машина завязнет на плохой дороге, поэтому оставил ее на полпути за деревьями и дальше пошел пешком. Я еще не добрался до фермы, когда какой-то тип на полном ходу вылетел из леса и едва не сбил меня. Он пребывал в отвратительном настроении и был изрядно пьян. Поэтому наш разговор никак нельзя было назвать полезным. Он весьма воинственно заявил, что не терпит, когда незнакомые люди суют нос в его дела, иначе говоря, разгуливают по его владениям, что не знает никого по имени Гюнтер Клибурн, и предложил мне убраться подобру-поздорову, пока он не выкинул меня вон. Но одно я все-таки успел заметить, перед тем как ушел: в его машине на заднем сиденье лежала винтовка.
— Если бы вы разговаривали не с Харви Эллисом, а с Айвеном Левосом, он бы убил вас прямо там.
— Ну, мог бы попытаться, — поправил меня Стивен. — В любом случае все происходящее мне категорически не нравилось. Никто не угоняет машину, чтобы вернуть ее, можно сказать, по первому требованию. И нормальные люди так сильно не психуют из-за случайного безобидного прохожего. Я был уверен, что винтовка в машине не простое совпадение, и решил первым делом увезти вас из Нидернхалля.
— И тогда…
— Я поехал в Кобленц. — Он прижал палец к моим губам, чтобы остановить рвущийся наружу вопрос. — Потому что так уж случилось, что у меня есть старый приятель Пауль Байнзен, который живет там. Он не только отлично говорит по-английски, поскольку его мать англичанка, но и является офицером полиции.
— Ах вот оно что. Вы рассказали ему обо всем, и он…
— Не так быстро, Сюзанна. Его не оказалось дома. Я застал только его сестру, которая накормила меня ужином. А Пауль уехал на двухнедельные тренировочные сборы.
— Значит, зря потеряли время?
— Не совсем, — хитро ухмыльнулся Стивен. — Я позаимствовал его пистолет.
— Как? — воскликнула я, вскочив на ноги. — Вы самовольно взяли пистолет, принадлежащий офицеру немецкой полиции? Стивен, но это же огромный риск!
— Ш-ш-ш, не стоит волноваться. Он не хватится его, пока не вернется домой, а мне показалось, что оружие нам пригодится.
— Но, Стивен, вы же не хотите сказать, что действительно собирались воспользоваться им?
— Конечно, нет, если только меня не вынудят пойти на это обстоятельства.
— И вы так спокойно об этом говорите?
— Я заказал для нас комнату в отеле «Альте Пост», хотя могу добавить, что не называл вас «фрау Мейтланд». А после того как вы согласились ехать, вернулся в Оринген, чтобы собрать вещи и еще раз попытаться связаться с Паулем. Тогда я и услышал о гибели Кристины. Я как безумный понесся в Нидернхалль, но было уже слишком поздно. Горькая ирония заключается в том, что я и тогда ничего не понял про ту машину. Я не читал газет. А иначе, поверьте, бросился бы в первый же полицейский участок.
— Как же вы проследили меня до Нордлингена?
— Просто повезло. Среди людей, стоявших у дома фрау Шмидт, был человек, подававший вам кофе. Я спрашивал у всех, не заметил ли кто-нибудь вас или вашу машину, и он сказал, что видел. Еще сообщил, что вы выбрали дорогу на Швебиш-Халль. Я поспешил вдогонку, но безуспешно. И проехал до самого Крайльсхайма, прежде чем признал свое поражение. Потом вернулся в Швебиш-Халль и принялся ездить по улицам.
— И по барам.
— Пришлось, — усмехнулся он. — Это все усугубило. Бармен вас сразу вспомнил. Возможно, судя по моему поведению, он решил, что я — обманутый муж.
Я покраснела, пристыженно опустила глаза и забормотала:
— Понимаете, мне было так страшно, и я…
Но Стивен перебил меня, насмешливо сообщив:
— Не стоит оправдываться. Вам есть за что ответить, юная леди. То, что поведал мне бармен, смутило меня и лишило уверенности. Я не мог понять, что делать дальше. Человек из бара видел, что вы рассматривали карту, и слышал, как Гюнтер упомянул Аугсбург. И я, убедившись, что дело становится все более запутанным, поспешил в том же направлении.
