– Боюсь, она очень плоха – ответил Морган. – Пирсон прав: транспортировка в Танжер убила бы ее.
Грейсон промолчал. Не было смысла спрашивать, почему капитан так упорно не желает пожертвовать несколькими часами, чтобы возвратить девушку на берег. Только он да еще, возможно, Джек Торенс знали, что означает это плавание для Моргана Кэри и во что выльется любая задержка.
– Я постирал и погладил одежду юной леди, – продолжал стюард, расставляя серебряную и фарфоровую посуду на маленьком столике под иллюминаторами. – Надеюсь, скоро она поправится и сможет ее надеть.
Сардоническая усмешка искривила губы Моргана.
– Надеешься, что скоро она выберется из моей каюты, Грейсон? Надо ли это понимать так, что ты не одобряешь ее пребывания у меня?
Грейсон пожал плечами. Бывший камердинер сэра Моргана, он за девять лет службы у него повидал немало женщин, занимавших капитанскую постель.
– Я забочусь лишь о вас, сэр. Где вы собираетесь спать, пока она… гм… выздоравливает?
– Сегодня мне принесут гамак из главного кубрика, – ответил Морган. Сидя за столом, он массировал себе виски.
– Прошу прощения, сэр, – неуверенно проговорил стюард, наливая капитану чашку ароматного кофе. – Мистер Торенс уверяет, что вы знаете эту леди, а некоторые матросы клятвенно заверяют, что видели ее на борту нашего корабля, когда мы стояли на якоре в Фолмауте.
Морган бросил на Грейсона насмешливый взгляд:
– Тебя интересует, кто она?
Стюард кивнул, как всегда проявив абсолютную честность.
– Я не собираюсь совать нос не в свои дела, сэр, но любопытство одолевает меня. Да и всех остальных.
Они были приблизительно одного возраста. Грейсон был старше капитана года на три, не более, и, видимо, поэтому Морган Кэри относился к нему терпимее, чем к другим членам команды.
– Ладно, – вымолвил он наконец. – Скажу. Да, я знаю ее, и ты тоже знаешь. По крайней мере, вероятно, слыхал о ее отце. Это леди Сэйбл Сен-Жермен, дочка графа Монтеррея.
Самообладания Грейсона как не бывало. Он с любопытством уставился на девушку.
– Я уверен, что вы шутите, сэр!
Морган усмехнулся:
– Нисколько, Грейсон, нисколько! Но хотелось бы мне знать, – добавил он, отпивая из чашки кофе и поглядывая на разгоряченное лицо Сэйбл, – как она оказалась в водах Танжерского залива? Ведь я не так давно видел ее в Корнуолле.
– А мне хотелось бы знать, – невозмутимо проговорил Грейсон, открывая корзинку со свежеиспеченными булочками, – как вы намерены поступить с ней?
– Поступить? – переспросил Морган. Его голубые глаза внезапно загорелись, а на губах заиграла хищная ухмылка. – Что обычно делают с прелестной молодой женщиной, которую благословенная леди Фортуна посылает в мужские объятия?
Грейсон едва не опрокинул сахарницу.
– Вы же не собираетесь сделать ее своей любовницей, сэр!
По его тону можно было заключить, что он не допускает даже мысли о таком поступке, хотя бы и со стороны сэра Моргана Кэри.
Морган хмыкнул.
– Нет, вряд ли у меня достанет терпения держать ее в качестве своей любовницы, Грейсон. Она испорченный, капризный ребенок. От общения с ней я сразу же сойду с катушек.
В эту минуту его мысли невольно возвратились к темной веранде в доме Хэверти; казалось, он ощущает податливые губы Сэйбл, ее шелковистую кожу, ее тело, уступающее напору его настойчивых рук.
– С другой стороны, я не против того, чтобы малость позабавиться с ней перед тем, как верну ее семье, – продолжал капитан.
– Говорят, лорд Монтеррей крайне мстительный человек! – заметил Грейсон. – Возможно, он высокого мнения о вас, но я сильно сомневаюсь, что он потерпит… что-либо подобное.
Морган пожал плечами:
– Возможно, Сен-Жермен – опасный противник, но меня это мало волнует.
Услышав стон, капитан вскочил со стула. Грейсон с тревогой наблюдал, как тот склонился над девушкой. «Как она миниатюрна и беззащитна!» – думал Морган, меняя компресс у нее на лбу.
В душу Грейсона закрался страх. Морган Кэри, несомненно, решил оставить леди Сэйбл для своих утех, иначе он бы не стал так говорить. Ничего хорошего не предвещает и тот факт, что, несмотря на наличие на судне врача, капитан решил лично ухаживать за больной, оставив ее в своей каюте.
Грейсон вздохнул и вновь наполнил капитанскую чашку кофе. Если леди Сэйбл Сен-Жермен характером напоминает своего отца, то сэру Моргану придется не сладко, когда она поправится. Стюард посмотрел на высокую фигуру капитана, который все еще стоял у койки. Грейсону уже мерещились всевозможные неприятности, и он проклинал судьбу, пославшую леди Сэйбл на их судно.
Когда Сэйбл пробудилась, ей показалось, иго голова ее раскалывается пополам. В горле у нее пересохло, и она была так слаба, что не могла шевельнуться. Однако температура наконец-то спала, и Сэйбл ощущала благословенную прохладу.
Она лежала на спине, с закрытыми глазами, – лежала не двигаясь и наслаждаясь тем, что лихорадка и невыносимая боль во всех членах оставили ее. Вскоре до нее донеслись звуки – гортанные крики чаек в небе и скрип пера. Она подумала, что лежит в своей постели в Нортхэде, так как за ее окном всегда раздавались тоскливые крики этих птиц. Но непонятно, кто водит по бумаге пером и так неприятно шуршит бумагой?
Сэйбл открыла глаза. К своему величайшему удивлению, она увидела над головой не цветастые обои и резные венчики багета, а массивные деревянные брусья. Да и пахло здесь не так, как в ее спаленке. Соленый запах моря был, но вместо запаха духов, так хорошо ароматизировавших воздух, чувствовался запах кожи и едва уловимый, но довольно приятный запах одеколона.
Сэйбл в смятении повернула голову, но от головокружения у нее потемнело в глазах. Она заморгала и увидела какую-то высокую фигуру. Незнакомец поднялся со стула и приблизился к ней. Но кто же это?.. И вдруг ее охватил страх, какое-то шестое чувство подсказало ей, что она находится где-то в незнакомом месте, очень далеко от дома. Это ощущение усилилось, когда высокий человек заговорил. Слова прозвучали, как отдаленные раскаты грома.
– Итак, вы наконец очнулись. Я долго ждал, когда же вы придете в себя.
Сэйбл снова заморгала. Наконец разглядела загорелое лицо с резкими чертами, красивое, но жестокое, даже устрашающее. Квадратный подбородок с давно не бритой щетиной, римский нос и устремленные на нее сверкающие голубые глаза. И язвительная ухмылка на губах.
– Кто вы? – спросила Сэйбл и тотчас же закашлялась. В следующее мгновение сильные руки приподняли ее за плечи. Когда приступ кашля прошел, перед ее губами оказался стакан воды.
– Выпейте, – послышался раскатистый глухой голос, казалось, исходивший не из горла, а из массивной груди, возвышавшейся перед ней.
