Ознакомительная версия.
– Вы уверены?
– Совершенно точно. А шифр тот же самый, что и в этой…
Эме, покусывая кончик пера, пристально разглядывал герцогиню. Правду говорят: не родись красивой… Значит, девочку продали в обмен на политическую поддержку. Неудивительно для дома Конде. Но Анне-Женевьеве от этого не легче. А она мужественная женщина. Не каждая бы решилась так прямо признаться в подобном «семейном» торге постороннему человеку, да еще мужчине. Двум мужчинам. Хотя шевалье де Ру, кажется, у нее на правах доверенного лица. Черт, де Фобер испытывал врожденное недоверие к «доверенным лицам», особенно к таким, которые смотрят на свою хозяйку взглядом кота, мечтающего о сметане. Как трепетно милейший Фабьен касается плеча герцогини!
Молчание слишком затянулось.
– Что ж, сударыня, – сказал лейтенант, – диктуйте мне цифры.
Дальнейшее походило на своего рода таинство. Анна-Женевьева медленно и внятно произносила цифры, Эме искал в книге нужную страницу, строку и слово, а потом записывал его на отдельный лист бумаги. Брови лейтенанта по мере расшифровки текста послания медленно ползли вверх. Перо тихо поскрипывало, хмурый де Ру стоял, облокотившись на подоконник (стула ему не досталось, а усаживаться на кровать де Фобера шевалье посчитал ниже своего достоинства). Фабьен ненавидел политические тайны и считал, что интриги – не женское дело, а гвардеец, по его мнению, умудрился втянуть герцогиню в какую-то опасную игру.
Через несколько долгих минут мадам де Лонгвиль, покусывая губы, отложила свой листок.
– Это все, – сказала она.
В комнате вновь повисла напряженная тишина.
– Что же вы, лейтенант? Читайте.
– Вы уверены, что хотите это услышать? – Глаза Эме подозрительно сузились.
– А вы нет?
Анна-Женевьева почувствовала, что ее щеки запылали от гнева. Неужели ее опять используют? Эта мысль была мучительна для девушки. Особенно после откровений сегодняшней ночи.
– Или вы намерены попросту выставить меня вон? После того, как я, дурочка, согласилась таскать для вас каштаны из огня?
– Вы вводите меня в искушение, сударыня, – пробормотал де Фобер. – Прекрасная мысль – отобрать у вас вашу копию шифра и выставить вон.
– Вы не посмеете! – Герцогиня метнула быстрый взгляд на де Ру.
– М-да? – Лейтенант задумчиво оглядел Фабьена. – Боюсь, вы переоцениваете вашего защитника, сударыня. Хотя я не спорю, он весьма недурен. И недооцениваете меня. Даже как-то обидно. Впрочем, считайте, что вашим потрясающим откровением про семейные дела Конде и Лонгвилей вы заслужили мое доверие. В той мере, разумеется, в какой я вообще могу доверять супруге герцога, мечтающего уничтожить человека, которому я служу.
– Мой муж планирует… убить Мазарини?! – потрясенно переспросила Анна-Женевьева.
– Чтобы уничтожить человека, необязательно его убивать. Есть множество других способов…
– Вы будете читать или нет?!
Эме кивнул.
– «Ваша милость, спешу довести до вашего сведения, – начал он, – что сегодня ночью состоялась очередная встреча итальянского петуха и хорошо известной вам коронованной особы. Влюбленные провели ночь в потайной комнате, и женщина проследовала к себе в половине четвертого утра. К сожалению, в нашем деле возникли трудности. Мне никак не удается узнать дату и время свидания заранее. Хозяин не считает должным сообщать мне это, а каналы, по которым он связывается с петухом, мне недоступны. Понадобится содействие кого-то из близкого окружения дамы. Я, со своей стороны, обещаю устроить все так, чтобы особы, вас интересующие, явившись на встречу, уже не смогли покинуть ее незамеченными и неузнанными. За сим припадаю к вашим стопам и надеюсь на вашу благосклонность…»
– Какой стиль! – не выдержал де Ру.
Герцогиня де Лонгвиль ощутила, что вновь краснеет. Нетрудно было догадаться, кто может скрываться под презрительным наименованием «итальянский петух». Ну а коронованных особ во Франции только две, и речь шла явно не о Людовике.
– Что вас смущает, сударыня? – невозмутимо осведомился де Фобер. – Его величество никогда не баловал свою супругу вниманием. Рано или поздно это должно было произойти. И на месте сеньора Джулио мог оказаться кто угодно. Тот же герцог де Бофор. Или даже ваш муж.
– Мой муж! – Анна-Женевьева не скрывала презрения. – Спасибо, что напомнили. Мой муж ко всему прочему еще и не гнушается копаться в грязном белье Анны Австрийской и Мазарини. Какая низость!
– Это политика, мадам. Политика ничем не гнушается. Вовремя извлеченное на свет Божий грязное белье может стоить кардиналу головы, а королеве регентства.
– Вы думаете…
– Я думаю, герцогиня, ваш отец метит на французский трон. Для начала лет на восемь в качестве регента, пока малыш Людовик подрастет. А если повезет, то и навсегда. Дети, знаете, болеют… А следующим королем после вашего отца может стать ваш брат, герцог Энгиенский. Не правда ли, заманчиво? Вы все еще уверены, что будете помогать мне во всем, о чем я только попрошу?
– Все это может быть далеко не так серьезно, как вы говорите, – неуверенно прошептала Анна-Женевьева, бледнея на этот раз.
«Как она легко краснеет и бледнеет», – совершенно не к месту подумал Эме.
– Разумеется, ваше сиятельство. Судите сами, что серьезного может быть в кукольном театре?
Лейтенант, по обыкновению, язвил, но глаза его оставались холодными. Две яркие колючие льдинки.
– И что я должна делать?
– Должны? Ничего, сударыня. Возвращайтесь домой. И делайте вид, что ничего, ровным счетом ничего не произошло. Не бойтесь, головы принцев и принцесс падают с плеч в последнюю очередь. Перед этим за них приходится умереть очень многим пешкам на шахматной доске.
– Вы меня пугаете!
– Я с вами откровенен. Разве это не то, чего вы требовали несколько минут назад?
– Шевалье!
– Принцесса?
Анна-Женевьева порывисто поднялась с места. В его глазах она уже виновна. Только потому, что принадлежит к дому Конде.
– Идемте, Фабьен. Вы же слышали, нам пора возвращаться домой. Идемте.
На ресницах девушки блестели злые слезы.
У порога де Ру на миг задержался.
– Вам удалось дважды довести ее до слез, лейтенант. Дважды за один разговор. Мне нет дела до вашей шахматной партии, но этого я не забуду.
Де Фобер молча кивнул. Когда придет время, им обоим будет что вспомнить.
В особняке герцога Орлеанского за роскошно сервированным столом собрались давние друзья. Хозяин (Гастон Орлеанский), герцог Гиз, герцог Бульон, принц Конде, граф д’Аркур, герцог Ангулемский – все они сплотились в многолетней борьбе с кардиналом. Но и лежа в могиле, Ришелье не давал им расслабиться.
Ознакомительная версия.
