— Мне очень, очень жаль. Прости, что я тебя ранила.
Мэггс не упомянула о вчерашнем споре, и Годрик был этому рад.
— Ты уже извинилась. Хотя в этом и не было надобности. Ты ни в чем не виновата, потому что думала, что я хочу на тебя напасть.
Мэггс отвела глаза, и у Годрика упало сердце. Неужели его поцелуй был так омерзителен?
Повисла неловкая пауза.
Наконец Годрик указал на щенка.
— Разве мать не хочет получить его назад?
— О да, — пробормотала Мэггс и, к удивлению Годрика, легла на живот и сунула щенка под кровать, откуда тотчас же донесся шорох и тихое повизгивание.
Мэггс выпрямилась и повернулась к мужу.
Годрик вскинул брови.
— Ее Светлость под моей кроватью с тремя щенками, — ответила Мэггс на немой вопрос. — Мы все подумали, что она ощенилась где-то прошлой ночью. Но я обнаружила это тайное место только сегодня утром, когда щенки начали пищать.
— Странно, — пробормотал Годрик, наблюдая за тем, как Мэггс поднимается с пола, — что собака выбрала именно твою комнату.
Мэггс пожала плечами и отряхнула юбки.
— Я очень рада, что мы ее нашли. Бабушка Элвина так переполошилась, обнаружив утром, что собаки нет в ее спальне.
Годрик рассеянно кивнул.
Мэггс втянула носом воздух, словно пыталась успокоиться.
— Годрик?
Он настороженно посмотрел на жену.
— Да?
— Можешь рассказать… — Мэггс взволнованно взмахнула руками, — как это произошло? Как ты стал Призраком Сент-Джайлза?
Годрик кивнул:
— Конечно.
Мэггс надеялась, что если сможет понять, почему Годрик творил все эти ужасные веши, ей удастся как-то его отговорить.
Лицо Годрика было по-прежнему бледным. Стараясь скрыть снедавшее душу беспокойство, Мэггс искоса наблюдала за мужем. Но он держался уверенно, а взгляд был ясным и осознанным. Она вновь подивилась тому, что совсем недавно умудрилась принять его за дряхлого старика. Да, Мэггс видывала более высоких и крупных мужчин, но Годрик был крепким, словно вытесанным из какого-то особенно прочного материала. Гранита, например. Или железа, которое никогда не ржавеет. Да, он был сильным, мускулистым и невероятно… мужественным.
Мэггс смущенно посмотрела на свои руки при мысли о теле мужа и едва не пропустила мимо ушей его слова.
— Ты когда-нибудь слышала имя Стэнли Гилпин?
Мэггс подняла голову.
— Нет, не думаю.
Годрик кивнул, словно и не ожидал иного ответа.
— Это дальний родственник моего отца. Троюродный брат или что-то в этом роде. Он был богатым дельцом, но также кое-чем увлекался.
— Например?
— Театром. Одно время у него был театр. Он даже написал несколько пьес.
— В самом деле? — Мэггс не понимала, какое отношение все это имеет в Призраку, но все же заставила себя опуститься в кресло напротив Годрика и чинно сложила руки на коленях, поскольку имела неприятную привычку теребить пальцы от беспокойства. — Как они назывались? Может, я что-то видела?
— Сомневаюсь. — Годрик усмехнулся. — Я любил сэра Стэнли, как родного отца, но его пьесы были ужасны. Мне кажется, их не ставили на сцене, кроме одной-единственной. Она называлась «История о морской свинье и еже».
Мэггс почувствовала, как ее брови ползут вверх от изумления.
— Морская… свинья?
Годрик кивнул:
— И еж. И она тоже была ужасна. Но я отвлекся. — Он подался вперед и, слегка поморщившись, поставил локти на колени и смотрел теперь на свои сцепленные пальцы. — Не знаю, известно ли тебе, что моя мать умерла, когда мне было десять лет.
Мэггс, конечно, знала, что мама Годрика скорее всего умерла, поскольку мать Сары приходилась ему мачехой. Но она даже не подозревала, что он потерял ее, будучи ребенком.
— Мне очень жаль.
Годрик не поднял взгляда.
— Мы были очень близки, поэтому я тяжело перенес ее смерть. А потом, три года спустя, отец женился снова. И мне это ужасно не понравилось.
Годрик говорил сухо и бесстрастно, хотя будучи ребенком, он наверняка оказался не таким стойким и мучился от тяжелой внутренней борьбы.
— Что же случилось дальше?
— Отец отослал меня в школу, — продолжал рассказ Годрик, — а когда наступили каникулы, сэр Стэнли предложил мне провести их у него.
Брови Мэггс сошлись на переносице.
— Ты не поехал домой, чтобы повидать семью?
— Нет. — Годрик еле заметно поджал губы, и это привлекло внимание Мэггс. Да, его тело казалось вытесанным из камня, но губы, особенно нижняя, казались такими мягкими.
Да нет же, они и были мягкими. Мэггс внезапно вспомнила прикосновение этих губ к груди. Вспомнила, как нежно они обхватили сосок. Но они могли быть и решительными.
Мэггс судорожно сглотнула, прогоняя видение. Да что с ней такое происходит? Она схватилась за торчащую из подола нитку.
— Наверное, это очень трудно… быть разлученным с отцом.
— Для меня так было лучше, — ответил Годрик. — Мы часто ссорились и каждый раз по моей вине. Я вел себя не разумно. Винил его в смерти матери и ругал за повторный брак. А уж как я ненавидел мачеху…
— Тебе было всего тринадцать лет, — мягко произнесла Мэггс, сердце которой сжалось от жалости. — Уверена, она понимала твое горе и смятение.
Годрик нахмурился и покачал головой. Он ей не поверил.
— В любом случае эта вражда затянулась на несколько лет. Если я не ходил в школу, то жил у сэра Стэнли. И когда я жил с ним, он меня учил.
Мэггс нахмурилась и машинально потянула за нитку.
— Чему учил?
— Как стать Призраком Сент-Джайлза. — Годрик развел руками. — Хотя поначалу я думал, что это просто гимнастика. У сэра Стэнли была специально оборудованная для занятий комната с набитыми опилками манекенами, мишенями и прочими приспособлениями. Там он учил меня правильно падать и кувыркаться, фехтовать, драться.
— Кувыркаться? Как акробаты на ярмарке? — Мэггс восхищенно подалась вперед, представив, как Годрик крутит сальто.
— Да, как комический актер. — Годрик взглянул на жену, и от уголков его глаз побежали мелкие морщинки. — Я знаю, это звучит нелепо, но научиться управлять телом и жестами очень сложно. Особенно мальчику, в душе которого скопилось слишком много гнева…
Мэггс закусила губу, представив потерянного мальчика, отрезанного от семьи, озлобленного и одинокого. Внезапно она ощутила огромную признательность покойному сэру Стэнли. Пусть он и был эксцентричным человеком, но, судя по всему, знал, как обращаться с подростками.
Взгляд Годрика перекочевал на губы Мэггс, а потом на свои зажатые между колен руки.
— Так продолжалось несколько лет. А потом, когда мне исполнилось восемнадцать, мы по разнообразным признакам определили, что сэр Стэнли был Призраком Сент-Джайлза…
