от мистера Карсона нереально.
Битый час Хэтти провалялась на новой роскошной кровати, пытаясь вникнуть в свежий выпуск «Женского голоса», но никак не могла сосредоточиться на чтении. Все эти дни ей было одиноко и хотелось написать подругам. Наконец она закрыла журнал и решила посетить личные покои Люциана. После вчерашнего конфуза она никак не ожидала получить с утра заботливо подобранный букет. Кто знает, может, ее муж и не безнадежен.
Хэтти приоткрыла двойные двери и приятно удивилась: спальня была обставлена изящно и со вкусом в теплых оттенках бургундского и синего, по стенам – темные деревянные панели.
Она быстро проскользнула внутрь.
В отличие от остальных комнат мебели здесь было немного: у камина – кресло, обтянутое коньячного цвета кожей, у стены – секретер, в изножье постели – большой деревянный сундук, окованный железом. Огромная квадратная кровать застлана пледом в землисто-коричневую и зеленую клетку. Цвета клана Маккензи? Смотреть на постель стало неловко, и Хэтти подошла к боковой двери. Гардеробная комната, просторная и аккуратная, блестящие полки красного дерева от пола до потолка, в центре кресло. Стойкий аромат мыла для бритья заставил ее зайти внутрь. Хэтти провела пальцем по висящим в ряд шелковым жилетам, сунула нос в свеженакрахмаленные рубашки и вдохнула. Может, подобного мужа она себе и не выбрала бы, но с удовольствием сохранила бы его запах, налив в какую-нибудь бутылочку. Потянула ящик и обнаружила подтяжки, свернутые в аккуратные рулончики. Повинуясь порыву, Хэтти схватила одну пару, спрятала добычу в карман юбки и вдруг ощутила себя незваной гостьей. Тихонько задвинув ящик, девушка выбежала из гардеробной и взвизгнула, как дурочка: возле кровати стоял Люциан.
– Добрый вечер, – невозмутимо проговорил он, смерив ее критическим взглядом.
– Мистер Блэкстоун! – выпалила Хэтти.
Он направился к ней, и ее сердце забилось в два раза быстрее. Люциан остановился практически вплотную, сохраняя непроницаемое выражение лица.
– Чем занимались?
– Хотела посмотреть, где вы спите, – ответила Хэтти, словно это было вполне достойное объяснение.
Люциан прищурился.
– Зачем вам знать, где я сплю?
На его щеках и подбородке виднелась темная щетина. С утра в гимнастическом зале он был гладко выбрит, и Хэтти сообразила, что Люциан наверняка побрился вчера вечером перед тем, как прийти в спальню, потому что на ощупь его лицо казалось гладким… Она нервно прочистила горло.
– Хотела познакомиться с вами поближе.
– Наведавшись в спальню в мое отсутствие?
– Знаю, звучит ужасно глупо…
Его плечи расслабились, взгляд потеплел.
– Узнали что-нибудь интересное?
Ее мысли путались.
– Держите Шотландию поближе к сердцу? – Она кивнула в сторону клетчатого покрывала.
Люциан посмотрел на постель, потом снова на Хэтти. У нее душа ушла в пятки.
– Знаешь, дорогая, – небрежно заметил он, – есть гораздо более действенные способы узнать друг друга, чем рыться в чужих вещах.
– Действенные… – повторила она.
Пристально глядя ей в глаза, Люциан провел по скуле подушечкой большого пальца, погружая Хэтти в завораживающую истому и лишая дара речи. Сочтя молчание за согласие, он медленно обхватил ее за талию и склонился, царапнув по щеке щетиной. Нос Хэтти прижался к теплой шее – прямо к источнику восхитительного запаха. Найдя губами узкую полоску кожи над воротничком, Люциан низко застонал. Запустив пальцы в волосы Хэтти, он осторожно отвел ее голову назад, и девушка почувствовала под ухом плавные движения языка. Ноги ее ослабели, и Люциан прижал ее к себе крепче. От прикосновения к крепкому торсу кончики ее грудей заныли от удовольствия. Хэтти выгнулась, ища облегчения, словно безрассудная женщина, которой приятны его ласки. Люциан поднял голову. Взгляд его затуманился, дыхание обожгло губы Хэтти. «Поцелуй меня», – подумала она. Люциан подчинился. Касание языка отдалось во всем теле, с губ сорвался стон. Он просунул язык глубже, и объятия утратили сдержанность. Хэтти повела руками вверх по плечам, вцепилась в густые кудри. Соски ее рвались сквозь тонкую ткань, и Люциан откликнулся на зов, стиснув в ладони ее полную грудь. Хэтти вздохнула, сквозь толщу юбок между бедер протиснулось его бедро, и это было восхитительно… Вдруг Хэтти уперлась голенями в край кровати, поспешно прервала поцелуй и с опаской огляделась. Они пересекли почти всю комнату, держа друг друга в объятиях. Поцелуи настолько поглотили Хэтти, что она утратила всякую связь с реальностью, как бывало с ней во время занятий живописью.
Она подняла взгляд: зрачки Люциана казались огромными, размером чуть ли не с пенни. Наступил переломный момент – еще секунда, и они окажутся в постели. Хэтти представила, как отдается едва знакомому мужчине, увидела себя обнаженной под сильным телом, которое обхватывает бедрами… и отпрянула. Она не готова, просто не готова!
– Мне нездоровится, – пробормотала она, отводя взгляд.
Люциан замер. Он понял, что она лжет. Хэтти сама не знала, зачем солгала – наверное, запаниковала.
– Тогда нам лучше отдохнуть, – предложил он.
– Да, – быстро согласилась она. – Уже поздно.
Оба посмотрели на яркий прямоугольник полуденного света, лежащий на полу.
Когда Хэтти проходила мимо, он поймал ее за руку. От пристального взгляда Люциана у нее перехватило дыхание.
– Знаешь, лгать мне не нужно, – прошептал он, – все равно почувствую. Просто скажи «нет».
По шее разлился жар. Он назвал ложью то, что любой приличный человек в Лондоне счел бы вежливой отговоркой!
Вернувшись к себе, Хэтти принялась расхаживать по комнате, мечтая, чтобы Люциан соблюдал неписаные правила, позволяющие женщине с достоинством выходить из неудобных ситуаций, а не раскрывать свои сокровенные мысли. Она одновременно трусила и возмущалась: ее мысли принадлежат только ей, никто не смеет совать в них нос! И все же Люциан прав, честность – это добродетель. Впрочем, порой хладнокровно сказать «нет» бывает сложно. К тому же ему удалось заморочить ей голову: поцелуи Хэтти нравились, однако она понятия не имела, почему реагирует столь остро. Сегодня утром, увидев, как он яростно колотит по боксерскому мешку, она поразилась грубой жестокости, направляющей его удары, и внезапно осознала, что муж способен убить голыми руками. Это обескуражило Хэтти и, что самое тревожное, слегка восхитило. Она всегда считала себя натурой порывистой, эдакой раскованной шалуньей, но вовсе не похотливой потаскушкой. Так откуда в ней столь низменные желания? В конечном итоге угрызения совести ничего не значат, ведь рано или поздно придется ему отдаться.
Небритый Люциан сидел в гостиной и в третий раз перечитывал один и тот же указ о налоговых и таможенных сборах, когда вошла Айоф. Наверное, открыла дверь своим ключом, поскольку по понедельникам у Мэтьюса был выходной. Что еще более важно, на ее лице застыла тревога, хотя кроме убийства Айоф мало чем проймешь. Люциан поспешно вскочил.
– Мне нужно
