Кумушка, голубушка Серая кукушечка; Давай с тобой, девица, Давай покумимся! Ты мне кумушка — Я тебе голубушка. [4]
— Жаль, Анастасия Васильевна не согласилась с нами поехать, — вымолвил вдруг Сашка.
Его отдалённый взгляд блуждал где-то вместе с мыслями. Сашка совершенно забыл о настоящем. Друзья же, как и услышавшие их девушки, вздрогнули.
Недовольные взгляды подруг тут же окатили парней холодом. Девушки поднялись и уставились на приближающегося Алексея, который решил тут же действовать, оставив друзей позади:
— Простите нас, мы совершенно не хотели прерывать…. мешать…
Милана опустила взгляд с ласковой улыбкой, на что подруги взяли за руки и вместе с цветами и с ней отправились скорее назад к дому…
— В конце концов, — подошёл к Алексею удивлённый Сашка. — Они всё ещё твои крепостные, а поведение, словно равные! — Ты же борец за равенство, и их же осуждаешь? — усмехнулся Алексей, не сводя глаз с удаляющейся милой.
Они замолчали и, видя, что их друг отправился за подругами, пошли следом. Дмитрий скоро нагнал оглядывающуюся Ирину и схватил за руку.
— Барин, пустите, — взмолилась она, кидая испуганные взгляды остановившимся у дома подругам. — Когда перестанете убегать, сможете выслушать? — убрал он от неё руку и взглянул на прижатый к груди цветок в маленьком платочке. — Вы одели цветок? — Барин, — с удивлением вымолвила Ирина. — Вы опять с крепостной на вы. И говорить нам-то не о чем. — Я видел тебя тогда у Алексея… У твоего барина, — поправил свои слова Дмитрий. — И ты помнишь встречу у Татьяны Васильевны, да мимолётно пробегаешь здесь, а я забыть не могу тебя, — прошептал последнее он. — Что… Что вы такое говорите, барин, — остолбенела от его слов Ирина и опустила взгляд.
— Что душа моя умирает без тебя, — тихо признался Дмитрий, не вынося больше скрывать свои чувства, и Ирина тут же повернулась спиной. — Не трави душу, — шептал Дмитрий, предчувствуя крах. — Вы… князь, — теряя голос, сказала Ирина. — Ну и что? Чем ты иная? Мне всё равно, бедна, богата, это всё равно ты. — Нет, — хотела вновь бежать она, но вновь его руки остановили, развернув к себе лицом: — Снова в бега?
Ему было уже всё равно, что подруги смотрят на них, что остановившиеся друзья застыли в сторонке в наблюдении за ними и что из окон дома выглядывают остальные…
— Что это он? — насторожился Алексей, не сводя глаз с Дмитрия и Ирины. — Что он от неё хочет? — Не могу знать. Он ничего о себе не говорит, ты же знаешь, — пожал плечами Сашка. — Но могу догадываться… Особенно после его постоянных расспросов, не знаю ли я, кто из них Ольга, а кто Ирина. — Этот вопрос он задавал и мне, и в письме спрашивал, чем занимаются они тут и как они, — вспоминал Алексей и расплылся в улыбке. — Неужто…
Друзья переглянулись, сказав друг другу всё взглядами, и продолжили наблюдать за другом.
— Вам… Крепостная, — мотала головой Ирина, не сдерживая потёкших по щекам слёз. — Ты ею не будешь, — стал уверять Дмитрий. — Я останусь здесь, — гордо выдала она. — Здесь нет рабства. — Да, наш император Александр отменил здесь крепостное рабство, и то, благодаря реформам местных умов, как Петри Иоганн, — усмехнулся с горечью в голосе Дмитрий. — Наша же борьба ещё не закончена. — Вам мало разбитых судеб после восстания на Сенатской?! — вспылила Ирина. — Вас доктор философии и сторонник отмены рабства Петри Иоганн Кристоф ни чему не научил ещё?!
— Вы умнее, чем я думал, — нежной радостью вымолвил Дмитрий. — Мы и стараемся по его примеру провести реформу. И не будь давления со стороны запада, поддержки запада, войны с Наполеоном, крепостное рабство здесь ещё бы было. — Я не дура и читать научилась! — Вот оно, спасение России, — продолжал улыбаться он. — В образованности всех, как и мы пытаемся показать.
Не желая далее слушать его, Ирина всё-таки отошла к дому. Она повернулась у открытых дверей и укутала плечи спустившимся с головы платком, спрятав и цветок в руках.
— Что же вы не вышли с ними на площадь? — удивилась она. — В ином моя роль. Но от этого я не изменю идеям и продолжу борьбу, — ответил Дмитрий, но Ирина во вновь покатившихся слезах убежала в дом, а за нею и подруги.
Заметив, что за ними наблюдали, Дмитрий всплеснул руками и отправился навстречу друзьям:
— Не отступлюсь, — бегая смущённым взглядом то на одного, то на другого вымолвил он. — Люба она мне… — Пожалуйста, — пожал плечами довольный Алексей и кивнул на Сашку. — Это у других, может, иной взгляд. — Отчего же? — смутился Сашка. — Меня тоже жизнь научила… — Что я слышу?! — удивился Алексей. — Кто же она? — засмеялся Дмитрий, но Сашка замахал на них руками: — Ну вас! Ну!
Так и смеясь от радости, Дмитрий отправился в дом, как и захотел сделать следом Алексей, но притормозивший его Сашка шепнул:
— Не выдавай, что я по дурости моей целовал их… Её… Ну тогда, у тебя в имении… — Я рад, что дурость, — хихикнул Алексей, и они последовали тоже в дом…
Долго ещё ждал и пытался увидеть хоть краем глаза милую сердцу Алексей. И только когда девушки под уходящий закат вышли на двор, он будто пробудился душою… Он выпрямился у окна и наблюдал, как девушки медленной поступью, с теми же цветками, ушли вновь к лесу.
Отправившись следом, Алексей скрылся за одним из стволов сосны. Он наблюдал и поражался тому, как подруги верно следовали правилам традиций: вырыли каждая свою ямку и, положив туда ленты с голов и свои укутанные в платочки цветы ятрышника, закрыли обратно землёй.
Встав и немного постояв, девушки начали опять тихонько петь в три красивых голоса:
Прощай, прощай, кукушечка, Прощай, прощай, рябушечка, До новых до берез, До красной до зари, До новой до травы.*
Как только подруги повернулись, они вновь поняли, что и на этот раз были не одни. Гордо спрятав взгляды и пройдя мимо, Ольга и Ирина удалялись назад, к дому, но, обернувшись, остановились. Милана, медленно встав перед вышедшим к ней Алексеем, нежно ему улыбнулась…
— Вы хоронили их, кукол? — спросил он. — Да, — хихикнула она. — А через десять дней воскрешение и праздник. На удачу молимся. — Знаю, — улыбался Алексей. — И я скучаю по нашим прогулкам, а ваши подруги… — Нет, — перебила Милана, став вдруг строгой. — Поищите иных девиц для забав, барин, и друзьям вашим о том передайте! — Каким неосторожным жестом или словом я обидел вас? — опешил Алексей. — Неужели за всё время вы не распознали, что и в мыслях нет дурного?
Но Милана сорвалась с места и, убежав к ожидающим подругам, ушла с ними к дому.
Оставшийся Алексей простоял ещё некоторое время. Он обратил взгляд к заливающемуся в небе закату и ещё совсем светлому вечеру. Медленно развернувшись и пройдя между редкими зарослями сосен, он вышел на мелкий песок, укрывающий широкий берег, который, как казалось, простирался далеко-далеко…
Шелест спокойных волн, нежный прохладный ветер, искрящаяся вода — звали к себе подойти. Вдыхая морской воздух и снова вспоминая годы плаваний, Алексей сел на песок и углубился дальше в свои мысли…
35
Простояв у окна всю ночь, Милана прислушивалась к ночной тишине в доме, но ни шороха, ни шагов чьих. Она дождалась розовой вуали зари и, накинув на плечи шаль, босиком поспешила к высоким соснам, откуда, как она и знала, так и не вернулся Алексей. Полная тревоги, она пробралась на невысокий холм и остановилась.
Алексей сидел на берегу и, перебирая руками песок, пересыпал его из руки в руку. Наполнившись радостью, Милана медленно стала приближаться к воде и встала немного в стороне от него, заметившего её появление…
Он молчал. Она молчала. Только его взгляд неотрывно следил и был полон ласковой улыбки. Смущаясь, опуская взгляд под ноги, Милана бродила по пене осторожно набегающих волн.
— Стыдиться чувств, как глуп, смешон, как беспощадны все желанья, — нежно стал говорить Алексей. — Но лишь тебе, тебе одной я посветил бы век скитания. Не чужды мне сладкие мысли. Мне дорог взгляд твой, тепло рук…. твой плавный шаг…. голос невинный. Я гибну от невольных мук… Когда б надеждой одарила, я б полетел достать с небес и солнце, и луну, и звёзды…. но что они с тобой в сравненьи? Лишь только бред. Один лишь бред!.. Я б посадил сады весною, чтобы цвели лишь для тебя, чтобы и летом, и зимою поведали бы про меня…. про то, что жизнь моя без смысла, коль жить мне надо без тебя;… про то, что во всех моих мыслях тебя лишь берегу…. любя… Как рассказать тебе о чувствах?… Расскажет пусть зима моя, расскажет пусть и пусть покажет, что я томлюсь среди других, что имя мне твоё — молитва, молитва… до скончанья лет моих…
