Фантина хотела что-то сказать. Что-то о времени и месте, напомнить о том, что только что поклялась не быть его любовницей, но сейчас не могла произнести и слова. Она была выше всех своих проблем и его планов, ее волновало только одно: ощутить его руку на своей груди, его губы на своих сосках и его тело у себя между ног.
Она хотела его. И по его страстным прикосновениям было видно, что желание Маркуса такое же сильное.
– Я вижу, опекун о тебе слишком заботится.
Фантина замерла, переключив внимание с себя и лежащего на ее постели мужчины на неожиданно прозвучавший голос. Повернув голову, она увидела прислонившегося к стене Воблу, на лице которого читалась подростковое вожделение.
Над ухом громко выругался Маркус, одним ловким движением перекатился через нее и легко вскочил, приняв оборонительную позу. Фантина поступила бы так же, если бы не болтающаяся повязка. А так ей пришлось, придерживая одной рукой повязку, неловко вставать с кровати.
– Чего тебе, Вобла? – спросила она, быстро обмотав тканью грудь.
– Только то, что ты обещала. Когда я поеду в Харроу?
Фантина вздохнула.
– Не дури, Вобла. Нельзя поступить в школу в середине семестра. Необходимо дождаться начала учебного года.
И только натянув рубашку и закончив свою мысль, Фантина наконец рассмотрела Воблу. Его избитое лицо сияло всеми оттенками радуги. И, несмотря на то, что многие синяки уже поблекли, один глаз был все еще припухшим, а кожа вокруг него ярко-фиолетовой.
– Тебя избил Балласт?
Она заметила, как он стиснул зубы, горделиво вздернул подбородок.
– То, что делает мой отец, тебя не касается.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но Маркус ее опередил.
– Возможно, – сказал он, – но то, как ты будешь вести себя в Харроу, касается непосредственно.
Фантина перевела взгляд на Маркуса, заметив, что он расправил плечи и расслабился. Скрестив руки на мощной груди, он выглядел таким же суровым, как и любой из тех, кто верховодил в трущобах.
– Если хочешь, чтобы я оплатил твое обучение в Харроу, – продолжал он, – ты немедленно должен отправиться в Йоркшир.
– В Йорк! – воскликнула Фантина. – Но это…
– В другом конце Англии, – закончил за нее Маркус. – Это настолько далеко, что Балласту будет затруднительно его преследовать, а Вобле – оттуда сбежать. – Он вперил в паренька пристальный взгляд. – Если ты решил поступать в Харроу, тебе нужно подготовиться и еще многому научиться, прежде чем войти в эту священную обитель знаний. У меня есть гувернер и домоправительница, которые могут научить тебя всему, что тебе необходимо знать. И ни один из них не потерпит безобразия.
Вобла прищурился, но промолчал.
– Если к концу лета – и это непременное условие – они будут хорошо о тебе отзываться, я оплачу твою учебу в Харроу.
Фантина стиснула зубы, ей хотелось вмешаться, но она решила промолчать. Пареньку на самом деле нужно многому еще научиться, и Маркус предлагал единственно верный выход. К чести Воблы следует сказать, что он, похоже, тоже это понимал. Выражение его лица оставалось настороженным, но парень пристально смотрел на Маркуса, взвешивая слова лорда.
Наконец он расправил плечи, всем своим видом демонстрируя, что готов рискнуть.
– Слово джентльмена? Вы оплатите мою учебу?
– При условии, что миссис Гриндли и мистер Хардвуд одобрят твою кандидатуру. – Заметив, как дрогнул взгляд Воблы, Маркус продолжал: – Они честные люди и не станут намеренно подводить тебя.
Вобла протянул руку и повторил свой вопрос:
– Слово джентльмена?
Маркус шагнул вперед и серьезно пожал протянутую руку.
– Мое слово джентльмена будущему джентльмену. Я оплачу твою учебу.
Фантина облегченно вздохнула, понимая, что одной заботой стало меньше. Вобла получит свой шанс поступить в Харроу.
– Но сейчас нам следует поторопиться, – сказал Маркус. Оглянулся на Фантину и понизил голос: – Если Вобле удалось тебя выследить, то его отец тоже не задержится.
– Он как раз сюда направляется, – вмешался Вобла. – Потому я и прибежал. Он узнал, что ты живешь под именем Фанни, трактирщицы, и собирается посчитаться с тобой за синяки и за Дженни.
Фантина со стоном закрыла глаза. Неужели Балласт никогда не простит ей Дженни?
– Пора уходить, – повторил Маркус, и Фантина согласилась.
Окинув комнатку прощальным взглядом, она решила оставить все, что ей принадлежало. Эти вещи принадлежали Крысе и Фанни, а не ей. Поэтому она без сожаления должна отказаться от них, как и от своих прежних личин. Она понятия не имела, когда эта мысль пришла ей в голову. Но, как ни крути, мысль возникла, и впервые в жизни Фантина искренне ей обрадовалась. Может быть, она и выкарабкается из трущоб. Может быть, попытается стать кем-то бóльшим, нежели она является сейчас.
Вполне вероятно, что ее отец и Маркус правы.
Она настолько была погружена в свои размышления, что вспомнила о словах Воблы, с которыми он появился у нее в комнате, только после того, как они устроились у Маркуса в карете.
Нахмурившись, Фантина повернулась к Вобле и спросила:
– Откуда тебе известно, что Чедвик назвался моим опекуном? Это было сказано Херди, а не Балласту.
Вобла пожал плечами, поглаживая роскошные бархатные подушки.
– Я знаю только то, что знают парни, а им известно все: и о Херди, и о Балласте.
Фантина кивнула. Вот почему ее обличье Крысы было таким полезным.
– Но если Херди и Балласту известно, что пьяный пэр и мой опекун – это Чедвик…
– Еще им известно, что Крыса и Фанни – это одно лицо, – добавил Вобла.
– В таком случае, – вмешался Маркус, – я вовремя увез тебя оттуда.
– Но куда? – поинтересовалась Фантина. – Им известно, кто ты.
Маркус пожал плечами.
– Нужны время и уверенность в своих силах, чтобы напасть на пэра. Кроме того, Херди пока ничего не предпринял, а Балласт и не станет ничего предпринимать против нас, пока со мной Вобла. Или, вернее, пока он в Йоркшире будет проходить курс обучения. Не забывай, я его единственная надежда попасть в Харроу.
Фантина посмотрела Вобле прямо в глаза.
– Этого будет достаточно, чтобы удержать твоего отца?
Сначала парень помолчал, но потом покачал головой.
– Чедвика он не тронет. С такой важной «шишкой» никто не захочет связываться.
– А как же Фантина? – спросил Маркус.
Вобла повернулся к девушке, как будто извиняясь.
– Крыса сильно его обидел. Он не спустит этого с рук, иначе не сможет и дальше держать в узде своих парней.
Фантина пожала Маркусу руку, набираясь силы от его тепла, несмотря на то что сама пыталась успокоить его.
– Балласта я сумею провести. Кроме того, – добавила она с улыбкой, – Вобла напишет отцу из Йоркшира и расскажет, как там все прекрасно и удивительно, и Балласт, возможно, меня простит.
Вобла с сомнением смотрел на Фантину, но молчал. Маркус, сурово взглянув на него, спросил:
– Ты же напишешь отцу?
– А как же! Только я, дорогуши, буду писать правду. Если меня будут обижать, я все расскажу. И тогда папашка придет по твою голову и голову Фантины.
Маркус скрестил руки на груди, холодно посмотрел на паренька.
– Не «папашка», а «отец», – поправил Маркус. – И если ты намерен писать правду, я должен удостовериться, что ты понимаешь, что это такое.
Вобла застыл.
– Я понимаю, что…
Фантина застонала, пытаясь отключиться от всего, что сейчас происходило. Она чувствовала себя совершенно разбитой: перебранка между Маркусом и Воблой, опасность, исходящая от Балласта, который мог убить ее, нелегкие переговоры с Херди, ее долги, нависшая над Уилберфорсом угроза и, Господи помоги, страх перед знакомством с семьей Маркуса – все это лишило ее последних сил.
– Боже, когда моя жизнь стала такой чертовски запутанной? – в отчаянии воскликнула Фантина и второй раз за день удивилась, заметив улыбку Маркуса.
* * *
Балласт стучал кулаком в стену крошечной комнатки Фанни и матерился, пока не выдохся. Она сбежала. Он разминулся с этой девкой, опоздав всего на пять минут! Он вздохнул, вознамерившись дать выход своему раздражению, но остановился, когда наткнулся взглядом на кепку. Она валялась за дверью, но ошибиться он не мог.
