Елена не могла думать ни о чем, кроме внезапно охватившей ее жажды. Во рту так пересохло, аж горло болело. Но женщина все-таки боялась приближаться к камню. «Пavayia pou, — вновь повторила она самой себе, — и совсем это не страшно». Подошла к лужице рядом с камнем, наполненной чистейшей водой, какой она в жизни не видела. Зачерпнула, попила. Влага была такой ледяной, что заныли зубы, но, господи, какой вкусной! Неужели на свете еще остались чудеса? Фокусница никак не могла напиться, зубы и губы онемели. И тут — снова звук. Тот самый тихий звон.
Только на этот раз — за спиной.
Акробатка обернулась. Блеск. Пригляделась. На ближайшей ветке покачивается серебряное украшение. Подошла ближе и увидела, что это амулет. Не стала его трогать, но хорошо рассмотрела. Русалка с раздвоенным хвостом, украшенным колокольчиками.
Звон раздался вновь. Потом еще и еще. Солнце уже высоко, лучи освещали дерево, на котором висел амулет. И тут оказалось, что он не один. В лучах жидкого солнца покачивались, сияли десятки таких же русалок, привязанные к ветвям цветными нитками. Одни плыли на спине, другие трубили в рог. Большинство — женские фигуры со струящимися по спине волосами, но попадались и тритоны с крошечными коронами на голове. Со всех хвостов свисали колокольчики. В лесу не было и намека на ветер, но фигурки покачивались, крутились, как живые. Елена забеспокоилась. Ей здесь не место. Женщина испуганно перекрестилась, оглянулась по сторонам — показалось, за деревом кто-то кашлянул. Но кто там? Что, если ее застукают? Она пила из источника! Тишина, совсем недавно такая умиротворяющая, стала зловещей. Глаза, отовсюду смотрели глаза! Кто-то подглядывал из кустов!
Циркачка бросилась бежать.
— Вот так, давайте сюда…
— Осторожно, придерживайте голову…
— Ради бога, уведите малышек…
— Аккуратно, аккуратно, нет, не сюда… туда, да, так лучше…
Елена пришла в себя, лежа в тени маленького навеса возле шатра.
— Что случилось? — сдавленно прошептала Мариам, наклонившись к подруге. — Кто-то пытался тебя обидеть?
Обретя дар речи, фокусница поначалу не могла вспомнить, что произошло. Потом в ее сознании всплыли маленькие серебряные амулеты, русалки и тритоны на цветных веревочках, тихо качающиеся в безмолвии леса. На секунду женщину охватил ужас, будто за ней вновь наблюдали невидимые глаза. Содрогаясь, она схватила великаншу за руку.
— Не бойся, рассказывай. Кто осмелился дотронуться до тебя? — Мариам крепко сжала кисть подруги.
Обычно бронзовое от загара, ее обветренное лицо сильно побледнело.
— Нет-нет, ничего такого. Просто было темно, и я перепугалась, — слабо улыбнулась Елена.
— Ох уж мне этот лес, — силачка нервно оглянулась, — терпеть не могу.
— Послушай, Мариам, мы не можем здесь оставаться.
Фокусница рассказала подруге о происшествии в чаще. Та долго молчала, а потом достала из кармана серебряный амулет Бочелли.
— Похож?
Елена взяла фигурку и осторожно ощупала длинными пальцами.
— Прости, надо было рассказать раньше, — расстроилась Мариам.
Женщина-Пьеро посмотрела на великаншу, и та с облегчением увидела в ее глазах не гнев, а любопытство.
— И что все это значит?
— Не знаю, Бочелли на эту тему не откровенничал. Сказал, местные жители верят, что русалки обладают волшебной силой. А такие амулеты встречаются по всему побережью.
— Но почему тогда они хотели избавиться от Фессалы? — нахмурилась Елена. — Почему он не пожалел целого состояния, чтобы мы увезли ее…
Мариам вспомнила отвратительную конюшню, где держали мать и младенца. Неужто мерзавцу так легко удалось убедить великаншу из-за того, что это место напомнило ей о жутких годах в медвежьей клетке? Хотя какая разница, она уже навлекла несчастье на головы всей труппы.
— Значит, они приносят подношения младенцу?
— Я знаю не больше, чем ты. Амулеты амулетами, а живая русалка — совсем другое дело. По крайней мере, так считал Бочелли.
Силачка забрала у подруги амулет, и колокольчики тут же зазвенели на ветру.
— Но как они узнали? В смысле, местные. Ведь ребенка никто не видел.
Великанша пожала плечами, уставилась на свои ногти, а йотом глянула вниз, на прибрежный городок.
— Мариа-а-ам? Что-то случилось? — Елена попыталась подняться.
— Да… Кажется, я…
— Что?
— Видела его.
— Кого???
— Бочелли.
— Снова?! Где? — Изумленная фокусница захлопала ресницами.
— Когда ходила в деревню за хлебом. Сначала решила, что показалось. А сегодня спустилась и снова увидела его. Вернулась, а тут такое… Я правда собиралась тебе все рассказать.
— И что же он тут делает?
— Думаю, следит за нами.
— Следит? — рассмеялась Елена. — И чего ему от нас надо?
— От нас — ничего.
Женщины подошли к русалке. Калека и странный ребенок неподвижно лежали в дальнем углу повозки, под навесом, который Мариам соорудила из куска старой парусины, выброшенного волнами.
Елена заговорила мягко, мелодично, будто успокаивая диких зверей. Она взяла с собой тряпицу и воду и, когда Мариам отнесла русалку справить нужду в сторону от лагеря, развернула пеленки и начала отмывать малыша. Вернулась силачка.
— Что случилось? Ребенок заболел? — спросила обеспокоенно.
Женщина-Пьеро не сводила глаз с лежащего у нее на коленях младенца.
— Нет, не заболел. Но с ним что-то не так. Посмотри — совсем крошечный, будто только родился. Легкий, как пушинка. — Она взяла русалчонка на руки и грустно покачала головой. — Боюсь, он не выживет.
Некоторое время женщины молча разглядывали малыша.
— Он никогда не плачет, — шепнула Елена, чтобы мать ребенка не услышала.
— Почему?
— Думаю… слишком слаб.
Крошечная грудка быстро поднималась и опадала, будто маленький изо всех сил боролся за каждый вздох.
— Как ты думаешь, это мальчик или девочка? — смущенно спросила Мариам.
Елена присмотрелась. Крошечные, идеальной формы ножки срослись лодыжками, ступни смотрели наружу, напоминая рыбий хвост.
— Ни то ни другое. А может, наоборот… Какая разница, если… — Акробатка печально покачала головой. — Посмотрим, что будет дальше. Давай сделаем, что собирались.
Великанша положила русалку под деревом, чтобы та немного погрелась на солнышке. Земля была каменистой, но приятно пахла мятой и тимьяном. В траве лежал кусок мрамора, часть колонны древнего храма. Елена присела на него, достала из кармана щетку и начала расчесывать молодой женщине волосы.
