Делая вид, что покоряется воле Холта, она осторожно села рядом с ним. Его рука тотчас же обняла ее за плечи, прижав к своему теплому телу. Эйнджел мечтательно вздохнула, склонив голову на его широкую грудь, и вновь ощутила мягкое, шелковистое прикосновение замши к своей щеке. И когда Холт стал ласково гладить ее по голове, она уже не сопротивлялась.
– Ну вот, – прошептал он ей на ухо, – разве тебе плохо со мной?
В ответ Эйнджел сонно кивнула. Только теперь она вдруг почувствовала, как измучилась за последние не сколько дней.
– Я должна прямо сейчас написать письмо Нилу, – пробормотала она. – Это очень важно.
Холт долго ничего не отвечал.
– Ну хорошо, – произнес он наконец. – Из первого же города, в котором мы остановимся завтра утром, ты сможешь послать ему телеграмму.
– Спасибо...
Эйнджел благодарно прижалась к Холту. Продолжая гладить ее волосы, он задумчиво смотрел на освещенный лунным светом пейзаж за окном кареты, и взгляд его понемногу мрачнел.
Утром Эйнджел проснулась в объятиях Холта. Они проспали всю ночь, тесно прижавшись друг к другу. Он так крепко прижимал ее к себе, что, когда карета наехала на валун, они оба соскользнули на пол.
Такое пробуждение трудно было назвать приятным. Протирая сонные глаза и чертыхаясь, Холт, а вслед за ним и Эйнджел поднялись с пола.
– Что там еще? – проворчал Холт, открывая дверцу и вглядываясь в предрассветные сумерки. Холодный утренний воздух обдал Эйнджел ледяным дыханием, и она поежилась.
– Жиль! – осторожно позвал Холт, нигде не видя грузной фигуры кучера. Небрежным движением он под толкнул Эйнджел обратно, в карету. – Останься здесь, а я пойду посмотрю, в чем там дело.
Он вышел из кареты, и Эйнджел откинулась на скрипучем сиденье. Она еще не совсем проснулась, но холодный воздух быстро привел ее в чувство. Через минуту она услышала снаружи мужские голоса и беспечно зевнула. Очевидно, ничего страшного не случилось.
Стоя рядом с лошадьми, Холт с мрачным видом разглядывал переднюю ногу одной из них, на которую ему показал Жиль.
– У нее совсем плохо с ногой. Дальше она уже не сможет идти, – сказал Жиль, сплевывая себе под ноги струю жевательного табака.
– Сколько еще до Денвера?
– Не меньше тридцати миль, а то и все сорок, – покачал головой кучер, заранее не одобряя возможные безумные планы Холта дойти до города пешком. – К тому ж скоро нас настигнет снежная буря, это уж наверняка! – И от ткнул мозолистым пальцем в сторону тяжелых серых туч, наползавших с запада.
– Может, она минует нас, – с надеждой сказал Холт.
– Нет, не минует. Прежде чем окончательно рассветет, нас уже накроет снегом.
Холт был знаком с Жилем уже много лет и вполне доверял его знаниям и опыту.
– Мы сможем ехать на одной лошади?
– Слишком много багажа, – почесав затылок, задумчиво сказал Жиль.
– Но я не могу оставить здесь ни одного саквояжа, – пробормотал Холт, глядя на свой бесценный груз, тщательно упакованный и уложенный в багажное отделение кареты. Он отряхнул пыль со своих замшевых штанов, и лицо его помрачнело. – Есть здесь где-нибудь местечко, где мы могли бы найти прибежище на несколько дней?
Помолчав, Жиль проворчал, задумчиво жуя свежую порцию табака:
– В нескольких милях назад отсюда мы проезжали старую старательскую хижину у ручья. Похоже, там никто уже не живет, но хижина еще крепкая.
Холт кивнул.
– Тогда сделаем вот как.
Быстро объяснив ему свой план, Холт сунул не сколько монет в руку Жиля, пообещав дать еще, если все будет сделано так, как он задумал, и вернулся к карете, чтобы сообщить Эйнджел о своем решении.
Она уставилась на него с недоверием и всевозраставшим подозрением:
– Пройти пешком несколько миль? Это будет так, как тогда, когда мы поднимались на гору Элберт?
Холт улыбнулся, вспомнив, как она, хрупкая и слабая, отважно пыталась спасти свое кружевное нижнее белье, рассыпавшееся по склону горы.
– Обещаю, в этот раз ты не набьешь себе синяков и шишек, – ответил он, ухмыляясь. – Но мы должны поторопиться, скоро пойдет снег!
Эйнджел неохотно вышла из кареты, накинув на плечи предложенную ей накидку Холта, чтобы не замерзнуть. Жиль распрягал лошадей и седлал ту, что была здоровой.
– Что тут происходит? – спросила Эйнджел у мужчин.
– Эта кобыла попала ногой в яму и теперь не может идти, – накидывая веревочную петлю на шею травмированной лошади, объяснил Холт. – Жиль поедет вперед за подмогой, а мы с тобой отправимся к хижине, которую проехали несколько миль назад.
– Там кто-нибудь живет? – с надеждой в го лосе спросила Эйнджел, мечтая о горячем завтраке и теплых одеялах.
– Боюсь, что нет, – отозвался Жиль. – Мне она показалась совершенно пустой.
Эйнджел выпрямилась, решив достойно встречать удары судьбы.
– А карету мы оставим здесь? Мужчины обменялась долгими взглядами.
– На всякий случай я возьму с собой кое-что из вещей, – сказал Холт. – Похоже, никто карету не тронет. В такое время года здесь не так уж много путешественников, ведь так, Жиль?
Кучер что-то проворчал в ответ, что должно было означать его согласие со словами Холта.
Разминая затекшие ноги, Эйнджел сделала несколько шагов, пока мужчины возились в багажном отделении. Невероятной красоты пейзаж так увлек ее, что она не обратила особого внимания на груз, который они извлекли из кареты и положили на спину травмирован ной лошади.
Неяркое утреннее солнце осветило зеленую доли ну, усыпанную дикими цветами. Всюду, куда ни бросишь взгляд, цвели дельфиниумы, калохортусы, водосборы. По краям долины устремлялись в небо прямые как струна сосны. Несколько растущих рядом елей были похожи на солдат в зеленой форме, приветственно махавших руками-ветвями под порывами свежего утреннего ветерка.
Оказавшись в такой ситуации, любая женщина испугалась бы, но Эйнджел не испытывала страха. Напротив, холодный воздух оживил ее, заставив кровь быстрее бежать по жилам. Трудное положение, в котором она оказалась, пробуждало в ней желание бороться. Теперь она уже почти забыла о своих любимых невысоких холмах поместья Бель-Монтань. Они были так далеки от нее сейчас!
– Ты уверена, что справишься? – нежность, сквозившая в голосе Холта, удивила Эйнджел.
– А что, у меня есть выбор? – кисло улыбнулась она.
Холт слегка смутился.
– Женщины не созданы для таких трудностей... «Что-то тут не так», – подумала Эйнджел. Без всяких колебаний он заставлял ее работать в шахте и жить в примитивной хижине. А теперь по какой-то одному ему ведомой причине он пытался задобрить ее, и, надо сказать, это у него прекрасно получалось.
