Несомненно, там, в комнате, которую с ним теперь делила я, он принимал своих любовниц, а время от времени он посещал в Красной комнате Мелани.
Ужас ощущался в этой комнате, он здесь так и остался. Мелани стояла у меня перед глазами: когда она была беременна, она боялась смерти, а когда нет, боялась его. И каким оружием могла она бороться против своей судьбы? Бедное дитя, воспитанное в добром доме Лэндоров, где жизнь протекала гладко, люди были добры и вежливы друг с другом. Я повидала кое-что в жизни, я любила своего отца, так похожего на Колума: я была подготовлена. И мне повезло любимая жена, которая не обманула его ожидания и менее чем через год подарила ему сына, над которым он дрожал.
Я хотела не думать о ней и не могла. Я не могла пройти мимо Красной комнаты и не заглянуть в нее.
— Бедная Мелани! — шептала я. — Надеюсь, теперь ты успокоилась?
Эдвина, у которой в родне по материнской линии была колдунья, обладала определенной силой. Однажды, когда Карлос был в море и они сражались с испанской галерой, у Эдвины было видение и она узнала, что Карлос в опасности. Иногда она предвидела события, это был странный, таинственный дар. Я помню, как Эдвина рассказала мне однажды, что если люди в определенном месте испытывали сильные потрясения, они оставляли там после себя некое беспокойство, которое могли чувствовать люди, наделенные особой интуицией. И я думала теперь — может быть, Мелани оставила что-то здесь после себя? У меня не было таких способностей, но, может быть, потому, что я заняла ее место, я могла здесь что-то чувствовать? Я и надеялась, и боялась, что она каким-нибудь образом вернется, вероятно, поэтому я так часто ходила в Красную комнату.
Я любила ходить туда в сумерки, когда дневной свет быстро угасал, но еще не время было зажигать свечи. В такое время дня комната имела самый таинственный вид.
На дворе стоял ноябрь, годовщина того дня, когда Колум привез меня сюда. Он вспомнил это и сказал:
— Сегодня мы будем ужинать вдвоем, одни, как в тот день. Этот день я считаю самым счастливым в моей жизни.
Я надела красновато-коричневое бархатное платье к распустила волосы по плечам — совсем немодно, но мне очень шло. И в тот самый день я не смогла устоять и пошла в Красную комнату, когда наступили сумерки.
Я стояла там. В комнате были тени. Скоро дневной свет совсем исчезнет.
— Мелани! — прошептала я. — Ты здесь? Вдруг я почувствовала, как волосы поднимаются у меня на голове, — дверь медленно открывалась. Я стояла и смотрела на нее. Затем она распахнулась — на пороге стоял Колум.
— Во имя всего святого, — воскликнул он, — что ты здесь делаешь?
На мгновение я потеряла дар речи. Он подошел, взял меня за плечи и тряхнул:
— Что тебя беспокоит? В чем дело?
— Я думала, ты — призрак! Он схватил мои волосы и больно дернул их: Колум любил привносить немного боли в свои ласки.
— Кто говорил с тобой?
— Я слышала отрывки каких-то сплетен.
— Я прикажу выпороть любого, кто вливает яд в твои уши!
— Ты не сделаешь этого, — сказала я, — или я тебе ничего не скажу.
— Ты ответишь на мои вопросы? — вскричал он.
— Но не в этой комнате.
— Нет, — сказал он, — здесь, в этой комнате, с твоими духами, улыбающимися в тени!
В нем было что-то величественное, он не боялся ничего и никого. Один из слуг Морской башни сказал Дженнет, что хозяин не боялся ни Бога, ни человека и это была правда, он вызвал бы любого. Нельзя было ожидать от него, что он убоится призрака Мелани, если вообще ему придет в голову мысль, что он существует, в чем я сомневалась.
— Я знаю, что в этой комнате умерла твоя первая жена.
— Ну и что? Она должна была где-то умереть.
— Ты никогда не говорил мне, что она была Лэндор.
— Она должна была кем-нибудь быть.
— Но Мелани — сестра Фенимора Лэндора!
— Конечно, когда-то ты планировала выйти замуж за этого человека?
— Как странно, что ты должен был жениться на его сестре.
— Ничего странного. Это был подходящий брак: девушка из хорошей семьи, с хорошим приданым.
— И ты взял приданое и не обращал на нее внимания?
— У меня не было оснований интересоваться ею.
— Она была твоей женой.
Он схватил меня, и, откинув назад, крепко поцеловал в губы:
— Есть только одна жена для меня. Слава Богу, она у меня есть!
— Лучше бы ты сказал мне, что она была из Лэндоров.
— Зачем? Для меня ничего не значил тот факт, что тебе когда-то нравился этот трусливый мальчик.
— Ты клевещешь на Фенимора, он не такой. Он смелый и преданный своему делу, у него есть идеалы!
— Они принесут ему много хорошего.
— Это говорит пират!
— Это — мир пиратов.
— Он меняется, — сказала я. — Торговля заменит войны, и те, кто продолжает развязывать войны, будут страдать, а те, кто будет жить мирно, будут процветать.
— Клянусь Богом! — сказал он. — Ты хорошо выучила урок, но я больше не потерплю, чтобы в этом доме звучало имя Фенимора Лэндора. Ты от него отделалась, и я не хочу, чтобы это имя упоминалось опять.
— Почему? У тебя совесть нечиста?
— Моя совесть?
— Да, за то, что ты причинил Лэндорам?
— Ты с ума сошла, жена! Что я причинил Лэндорам — женился на их дочери? Она умерла при родах, как умирали до нее.
— Но она была больна, а ты настаивал, чтобы она родила тебе сына.
— Черт побери, женщина! Разве мужчина не имеет права на сына?
— Нет, если для этого он должен убить свою жену. Наступила тишина. Призрачные тени все более сгущались в комнате. Несколько секунд — только несколько — Колум был сбит с толку. Я знала, что он не слушал мольбы Мелани и силой заставлял ее беременеть, как вначале заставил меня. Его воля была законом в замке Пейлинг, и, если он должен перешагнуть через сердце и тело любого, кто стоял на его пути, он сделает это. Казалось, в эти секунды я увидела будущее. Как будто Мелани предупреждала меня: «Сейчас он хочет тебя, ты важна для него, но надолго ли?» Только это — и больше ничего, момент прошел.
Колум смеялся:
— Я вижу, что кто-то сказал тебе слишком много.
— Нет, — быстро сказала я, боясь, что его гнев падет на слуг, — я дошла до этого сама. Это комната, в которой она страдала, где она умерла. Разве ты не чувствуешь, что она все еще здесь?
— Ты сошла с ума! — воскликнула он. — Она лежит в могиле. Здесь нет ни ее, ни твоего прелестного Фенимора.
— Она мертва, Колум, а мертвые иногда возвращаются!
— Ерунда! — крикнул он.
Но я видела, что глаза его оглядывали комнату. Она для него была полна воспоминаний: его шаги в коридоре; Мелани, сжавшаяся в комок в своей кровати за пологом; нападение — жестокое и грубое для такого беззащитного существа, которого она боялась, спрашивая себя, чего она боялась больше: его вторжения или беременности, которая избавляла от него, но приближала смерть. Мне было очень жаль Мелани.
