— Я думала, вы никогда не придете, — весело прощебетала она. — Керри пошла, проведать Филберта Маккиннона — у него зубы болят, — но если хотите, пока съешьте куллен скинк.
Артур не имел ни малейшего понятия о том, что такое «куллен скинк», но восторженно воскликнул:
— С огромным удовольствием! — И с трудом удержался, чтобы не выхватить из рук Мэй дымящуюся миску.
Когда он с наслаждением проглотил — отвратительно быстро — то, что оказалось превосходным рыбным супом, глаза у него начали слипаться, но гордость требовала, чтобы он принял трубку, которую протянул ему Большой Ангус. Он втянул дым, мгновенно позеленел и тут же предположил, что имеет редкое удовольствие вдыхать торф.
— Отличная смесь, — прохрипел он, борясь с кашлем.
Томас с Ангусом обменялись понимающими улыбками и продолжили свой разговор. Артур вскоре перестал воспринимать его смысл; их речь пестрела гэльскими оборотами и словами, казавшимися ему иностранными. Он слушал прокуренный голос Томаса, и с каждой новой гэльской фразой, проникавшей в сознание, веки его тяжелели. Он спрашивал себя, когда же появится Керри. Последнее, что он услышал, — как Большой Ангус говорит о каком-то бедолаге, которого согнали с его земли овцеводы.
Чья-то рука похлопала его по плечу, и он, встрепенувшись, поднял затуманенные глаза. Это, конечно, Томас, и на лице его он увидел то, что иначе как кривой ухмылкой назвать было нельзя.
— Ступай-ка ты спать, малый. Завтра у нас работы больше обычного.
Рывком Артур принял сидячее положение и скривился, потому что все его мышцы обожгло точно огнем.
— Наверняка все опять начнется в какое-то несусветное время.
Большой Ангус фыркнул; Томас с ухмылкой откинулся назад.
— Да уж, придется встать пораньше.
— Великолепно, — протянул Артур и, неожиданно поняв, что ноги вполне могут выдержать его вес, встал из-за стола. С каждым шагом он все крепче сжимал челюсти — больше из-за смешков, которые слышались у него за спиной, нежели от боли во всем теле.
Он дотащился до узкого коридора, остановился, чтобы потереть спину, и тут заметил тонкую полоску света, проникавшую в коридор из отведенной ему комнаты.
Керри.
Она по-прежнему оставалась в его мыслях, маячила в углах сознания. Деревянной походкой он направился к приоткрытой двери и остановился там, с облегчением прислонившись плечом к косяку. Из последних сил он сложил руки на груди и уставился на изысканное зрелище, которое предстало его взгляду.
Керри стояла на четвереньках, подняв вверх свою круглую попку и сунув голову под кровать, на которой он спал предыдущую ночь. Вот она вылезла из-под кровати, держа в руке маленькую жестяную коробку, и, сидя на корточках, открыла ее и вынула оттуда пачку писем. Развернув первое письмо, она машинально покосилась на дверь.
Ее крик заглушил звук жестяной коробки, покатившейся по полу.
— Господи, как вы меня напугали, — проговорила она, задыхаясь и прижимая к груди кулачок.
— Примите мои искреннейшие извинения. Я не знал, что вы… — он лениво кивнул на кровать, — здесь. Она мгновенно вспыхнула.
— Ой, да, — пробормотала она и принялась торопливо собирать письма, рассыпавшиеся по полу из сосновых досок.
— Я могу вернуться позже, если вам угодно.
— Да нет! — чуть не закричала она и, быстро запихнув письма в коробку, встала, и начала нервно отряхивать колени. — Я… я вспомнила, что у меня кое-что лежит в этой комнате, — пролепетала она, краснея.
— Ничего страшного. Это ведь ваш дом.
— Да. — Она внимательно оглядела комнату, сунула коробку под мышку и улыбнулась. — Ну и хорошо. Вы поели? Мэй приготовила…
— Куллен скинк. Да, я поел.
— Вот как. — Она опустила глаза. — Ваша одежда. Мы все привели в порядок, — произнесла она, кивая в угол.
Артур перевел взгляд туда, где находилась его одежда, вычищенная и отглаженная. При виде жилета он содрогнулся. Теперь ему нравилась свобода движений, которую давала одолженная ему льняная рубаха и кожаные штаны.
— Благодарю вас.
— Ладно. Вам, наверное, хочется спать? — робко проговорила она.
Спать. Да, хочется, но, глядя на эту женщину с толстой черной косой, перекинутой через плечо, меньше всего он мог думать о сне. Казалось очень странным, что женщина может выглядеть настолько влекущей в платье мягкого серого цвета, без всякой прически, с милым лицом, на котором нет никакой косметики. Керри Маккиннон влекла его, ужасно влекла, и в гораздо большей степени, чем ему хотелось бы в этом признаться.
Если забыть о том, что эта женщина так далека от его мира, как только можно себе вообразить.
К несчастью, это было даже смешно, что он неожиданно оказался в этой далекой маленькой долине в Шотландии и деревенская женщина пленила его сердце, — женщина, которая стояла, склонив голову набок, и с любопытством смотрела на него.
Артуру все-таки удалось оторваться от двери.
— Да. Мне нужно поспать, пока это возможно. У Маккиннона особые взгляды на то, в какое время следует вставать.
Услышав это, Керри мягко улыбнулась, глаза ее весело сверкнули.
— Он не причинит вам вреда, правда же. Учитывая, что он едва может шевельнуть рукой или ногой, Артур подумал, что эта тема открыта для обсуждений.
— Ну, я вас оставляю. Приятных снов, — пробормотала она и направилась к двери. Когда она шла мимо него, он уловил запах лаванды и, не успев подумать, стремительно схватил ее за талию и привлек к себе прежде, чем она успела отступить.
— Я буду спать лучше, вспоминая о прикосновении к вашим губам.
Ее красивое лицо опять вспыхнуло; улыбка стала нежнее, и она посмотрела на его руку, обвивавшую ее талию.
— Это неразумно.
— Все равно мне хочется этого, Керри Маккиннон, и я уверен, что и вам тоже. Она рассмеялась.
— Какой бесстыжий.
Да, он бесстыжий — она и понятия не имеет, до какой степени. Он привлек ее к себе и коснулся губами ее волос.
— Полностью и непоправимо бесстыжий, — бормотал он, осторожно подталкивая ее в комнату, подальше от открытой двери, и теперь она оказалась прямо перед ним.
Он прижал ее к себе так крепко, что ощутил все ее легкое тело, выпуклости ее грудей на своей груди, изящный изгиб живота у своих чресел. Керри вздохнула, откинула голову назад, и Артур прижался к ее губам, наслаждаясь, поцелуем, точно изысканным деликатесом. Ее тело изогнулось, зашевелилось рядом с ним, тем самым лишая его джентльменского благоразумия.
Он старался удержаться на поверхности этого поцелуя, устоять перед зовом желания, которое грозило втянуть его в мощный водоворот. Очень осторожно, очень неохотно он прервал поцелуй. Керри так и осталась стоять с закрытыми глазами, прижавшись к нему; губы ее, влажные и сочные от его поцелуя, были слегка приоткрыты. Наконец она неохотно открыла глаза.
