— Не советую вам злоупотреблять моей добротой, — зевая, заметил Рори. Казалось, беседа слишком утомила его.
— Милорд? — осмелилась спросить девушка.
— Что еще? — маркиз недовольно скривил губы.
— Карты. Я хотела бы поучиться играть сама.
— Зачем вам учиться? Вы даже меня обыграли.
— Это поможет мне скоротать время. Отложив в сторону колоду карт, маркиз поднялся из-за стола.
— Вы не собираетесь забирать свой выигрыш? — обратился он к жене.
— Но здесь нет моих денег, — возразила Элизабет, глядя на рассыпанные по столу монеты.
— Тогда, миледи, запомните первое правило игрока: всегда забирать свой выигрыш, неважно, какой ценой он вам достался.
Бет не знала, что и думать. Развлекается маркиз, задумал ли что-нибудь или просто смеется над ней?
Но деньги ей сейчас совсем бы не помешали, поэтому Бет, недолго думая, собрала монеты и поднялась, собираясь уходить.
— Мадам? — услышала она, подходя к двери. Девушка с опаской оглянулась.
— Доброй ночи, — пожелал ей Рори с шутливым поклоном.
Неприятный холодок пробрался в душу Элизабет, как будто она заключила сделку с самим дьяволом. И неизвестно, какой окажется расплата.
Форбс смотрел вслед жене, напряженно соображая, что же у нее на уме.
Похоже, ничего хорошего. Иначе с чего бы маркизе так краснеть и изображать дружеское расположение, тем более что последнее давалось ей с явным трудом.
Да, Элизабет появилась в его спальне совсем не случайно, но она пришла отнюдь не для того, чтобы научиться играть в карты. Так что же она хотела?
Больше власти в Бреморе? Больше свободы? Всего лишь хорошей одежды для слуг? Странно.
Он очень в этом сомневался, так как видел нечто большее в глубине ее глаз. Как бы маркиза ни отводила взгляд и ни старалась притворяться, она смогла бы скрыть свою тайну от кого угодно, но только не от него. Как опытный игрок, Рори научился если и не читать мысли, то уж точно угадывать чувства. По едва заметному движению или случайно оброненному слову он без труда мог догадаться, что его противник блефует. Или лжет.
И сейчас он знал совершенно точно: его жена лгала.
Видит бог, как он устал от бесконечной лжи. И в первую очередь от своей собственной лжи и притворства. Сколько еще продлится весь этот маскарад и как долго сможет Рори играть свою роль? Похоже, его силы были уже на исходе, во всяком случае, сегодня игра велась отнюдь не на высоте. Элизабет как-то странно влияла на маркиза, рядом с женой ему так хотелось быть просто самим собой. Несколько раз, беседуя с Бет, он замечал, что слишком уж расслабился, обнажая перед ней истинную душу Рори Форбса.
Но кое в чем он все же мог собой гордиться. Ему удалось не распускать руки, когда она так мило улыбалась, искренне радуясь своему выигрышу, или когда демонстрировала свой неукротимый дух, выводя из себя Нейла.
Он должен был бы не спускать с нее глаз. Но это может оказаться даже более опасным, чем та прогулка верхом, когда он с трудом сдерживал себя, чтобы не сделать ее своей женой по-настоящему.
Помоги ему бог, она была такой манящей, такой соблазнительной, настоящее искушение для любого мужчины. А главное — она сама не понимала, насколько очаровательна, и это позволяло Элизабет вести себя на редкость естественно. Он сходил с ума от одного взгляда на ее белоснежную кожу. Как ему хотелось провести губами по шее Бет, ощутить ее тепло и аромат. Интересно, что бы она сделала, осмелься он на подобную дерзость?
От проницательного взгляда Рори не могла укрыться та буря чувств, что сейчас бушевала в душе его жены, хотя, возможно, сама она даже об этом не подозревала. Сегодня днем он видел, как проявлялась ее страстность в обращении с лошадью, в той радости, с которой она принимала свой выигрыш в карты. Рори не стоило никакого труда подыгрывать Бет. Он мог проигрывать так же мастерски, как и выигрывать.
Но его очень интересовал вопрос, кто же победил сегодня вечером. Он плеснул себе еще вина, поворошил тлеющие в камине угли, устроился поудобнее в кресле и принялся смотреть на мерцающие языки пламени.
На следующий день Рори отправился навестить Алистера.
— Двух лошадей надо подковать, — обратился он к кузнецу, вышедшему поприветствовать друга.
— Слушаюсь, милорд, — отозвался тот, вернувшись к наковальне. Раздув мехи, он взял щипцами полоску железа и вмиг выковал из нее подкову.
Прислонившись к стене, маркиз наблюдал за ловкими, сноровистыми движениями друга. Да, такой искусный работник нигде не пропадет. Форбс, как никто другой, знал, насколько трудолюбивым и сообразительным человеком был Алистер.
— Как чувствует себя маркиза? — поинтересовался Армстронг, точно угадав, что тревожит Рори.
— Вполне сносно.
— Ты говоришь о ее здоровье или о настроении?
— О том и о другом, — скривился рыцарь. — Как и большинство мужей, я понятия не имею, во что влип. Зато Бремор теперь так и светится чистотой.
— Светится? — удивился кузнец.
— Да. Еда стала заметно вкуснее. Знаешь, что она еще затеяла? Одеть всю нашу прислугу в новое платье.
— А что думает об этом Нейл?
— Негодует, как обычно он негодует из-за всего, что делаю я. Не стоит обращать внимания.
— Думаешь? — хитро взглянул на друга Алистер и, понизив голос, добавил уже серьезно: — Тебе предстоит отправиться на побережье, недалеко от местечка Портсой. Там будет ждать французский корабль, на который надо переправить Огилви и кое-кого еще. Капитан ожидает платы, иначе я бы сам поехал вместо тебя.
— Не стоит. Твое отсутствие заметят гораздо быстрее, чем мое. Это может вызвать подозрение.
— А как же твоя рука?
— Саднит, но не сильно.
— У тебя прежде не было таких серьезных ран. Ты не на шутку напугал нас.
— Я больше не буду так рисковать.
— Не уверен, что ты сможешь сдержать обещание.
— Ты прав, — согласился Рори. — Но надеюсь, охота на якобитов вскоре пойдет на убыль.
— Невозможно спасти всех, — грустно заметил Алистер.
— Да, но Огилви и несколько беглецов ждут нашей помощи. И есть еще один юноша, который томится в плену у Камберленда.
— Ты говорил что-нибудь своей жене?
— Нет. Лучше ей ничего не знать.
— Когда ты поедешь на побережье?
— Завтра на рассвете. Пригляди за маркизой. По-моему, она что-то замышляет.
— Но ведь она останется в замке.
— Я разрешил ей иногда выезжать, — чуть смущенно признался Рори. — Не могу же я навечно запереть ее в стенах Бремора. Да и пока ее брат находится у Камберленда, маркиза не станет рисковать.
— А потом?
— Не знаю. Не хочу думать об этом. Но я не могу лишить ее маленьких радостей. Знаешь, как засверкали ее глаза сегодня, когда она впервые выехала за ворота.
