Хоуп откинула назад голову и вытерла глаза, слегка смущаясь оттого, что сидит в библиотеке этой женщины и плачет.
– Но почему же она покончила с собой? Ведь к тому времени она освободилась от него!
– Я точно не знаю, но, с точки зрения Фейт, ее жизнь прошла впустую. Она жила под невыносимо тяжким гнетом сожалений и чувства собственной вины. Из-за всего этого она была крайне несчастна. Когда же она выяснила, что ее единственный возлюбленный, скорее всего, умер, мечтам ее был нанесен сокрушительный удар. Я полагаю, она подумала, что сможет таким образом соединиться с ним.
– Только ничего не вышло, – прошептала Хоуп.
Белла Хэддингтон пожала плечами.
– Откуда нам знать? Я прожила достаточно долго, чтобы поверить в то, что в этом сумасшедшем мире возможно абсолютно все.
– А вы не знаете имена людей, что работали на мужа Фейт?
– Знаю одного-двоих. А что?
– Просто интересно. – Хоуп порылась в сумке и вытащила листок с именами троих негодяев. – Вам не кажется знакомым какое-нибудь из этих имен?
Белла взяла лист бумаги и прочитала написанное. Брови ее нахмурились, когда она принялась раздумывать над каждым именем.
– Нет, так сразу нет. – Она подняла голову, глядя на Хоуп пронзительными карими глазами. – Но вам следует попробовать обратиться к профессору Ричардсу. Кажется, он все обо всех знает. Это замечательный человек, с ним приятно поговорить. Также можно попытаться посетить несколько исторических зданий в городе. В некоторых из них организованы теперь дома-музеи, и это просто кладезь информации.
– Благодарю вас, – Хоуп поднялась, протягивая руку, – и спасибо, что позволили прочитать дневник Фейт. Это именно то, что мне нужно, – проговорила она, многозначительно потрясая блокнотом.
Женщина рассмеялась почти по-девичьи.
– Мне было очень приятно. Мой сын говорит, что если я буду рассказывать о нашей семье целый год без передышки, и то не расскажу всех интереснейших подробностей. И он совершенно прав.
Они медленно направились к парадной двери и остановились как раз в центре большой арки. Миссис Хэддингтон указала на картину в раме на одной из стен.
– Вот Фейт Тревор Хэддингтон. Неудивительно, что я подумала, будто вы наша родственница…
Портрет Фейт был заключен под стекло, краски немного потрескались и поблекли от времени, но черты лица были тем не менее совершенно отчетливо различимы. Вероятно, Фейт было около тридцати лет, когда с нее писали этот портрет. Казалось, улыбка на ее лице излучала трагическую печаль.
– Она была красавицей, правда? – тихо произнесла Хоуп.
– Такой же, как и вы, моя дорогая, – тоже тихо ответила миссис Хэддингтон. – Ну, дайте мне знать, если я вам понадоблюсь.
– Непременно, – пообещала ей Хоуп, затем прошла через парадную дверь к своей машине. Усаживаясь за руль, она заметила, как к дому по подъездной аллее приближается автомобиль. Хоуп, уезжая, успела увидеть, как он занял ее место у дверей дома.
Всю ночь напролет Хоуп ворочалась и крутилась в кровати, не в силах забыть о том, что узнала о Фейт. Значит, хоть та и не пришла на условленное место за воротами форта, но встретиться с Арманом все-таки хотела… Она не была ребенком, который не знает, что творится в ее сердце. Просто она была слишком молода, чтобы справиться со своим чувством.
И от этой мысли сердце Хоуп разрывалось на части.
На следующее утро она долго ополаскивала лицо холодной водой. Зубной щетке пришлось потрудиться, как, пожалуй, никогда раньше. Если бы только ею можно было навсегда вычистить все то, что с ней случилось…
Меньше месяца прошло с тех пор, как она встретила призрака, и он просто перевернул ее жизнь, мысли и убеждения, совсем все запугав. Неужели она влюбилась в него только потому, что он был призраком? Или потому, что он так заботился о ней, так любил ее, казался таким настоящим? Она сама не знала.
Судя по тому, что она прочитала в дневнике, Фейт была хорошенькой, но легкомысленной и пугливой девушкой. Ей не захотелось жертвовать всем ради любви к мужчине. Потом ей пришлось платить высокую цену за свою мелочность, так как она была вынуждена жить с человеком, оказавшимся жестоким надсмотрщиком.
Рука Хоуп медленно опустилась на край раковины. Какая теперь разница? Независимо от того, что произошло, или от того, что чувствовал Арман, она должна помочь его душе обрести покой. Она должна помочь ему именно сейчас, хотя и знает, что, помогая, теряет его навсегда.
Хоуп схватила сумку и вышла из комнаты. Ей надо было задать профессору еще несколько вопросов.
Профессор Ричардс перебирал свои бумаги.
– Кажется, вчера я говорил вам, что узнал одну из фамилий. Ну, так я оказался прав. Турбэ действительно был торговцем в этих местах. Одно время он служил солдатом во французской армии, но потом решил, что сможет жить гораздо веселее, поставляя во Францию меха. Его потомки от брака с красавицей индеанкой женились здесь, в форте, и довольно скоро все переехали в Миннеаполис. Теперь семейство проживает в Северной Каролине и занимается выращиванием табака.
– Понятно, – сказала Хоуп, пытаясь осмыслить его слова. Желудок ее взбунтовался – перед тем, как идти сюда, она ничего не ела. – А вы никогда не слышали о латунном сундучке? Или о ключе? О ключе из слоновой кости? Кажется, он являлся фамильной реликвией… Головка ключа была оплетена латунной проволокой…
Профессор нахмурился.
– Нет, полагаю, что нет. Не могу припомнить ничего такого, но ведь это еще ничего не значит. Память у меня уже не та, что раньше. – Он уставился на Хоуп сквозь толстые стекла очков. – Этот ключ так важен?
Хоуп улыбнулась.
– Я сама не знаю… Понимаете, у одного из моих предков был такой ключ, и это являлось фамильной реликвией. Может быть, если мне удастся найти этот ключ, я найду и своих родственников?..
– Понятно, – медленно протянул он. – Это вроде печати, подтверждающей подлинность. Нечто вроде знака качества.
Хоуп улыбнулась.
– Да, похоже.
– Ну что же, я обязательно буду помнить об этом, разыскивая имена других людей, о которых вы мне рассказали. Если я найду что-либо, обязательно дам вам знать. – Профессор Ричардс бросил взгляд на папку, лежащую перед ним на столе. – У меня есть ваш адрес.
– Да, примерно раз в неделю я приезжаю за почтой. Напишите мне, и я сразу же приеду, как только получу письмо.
– Очень хорошо. – Взгляд его снова стал рассеянным. Очевидно, Ричардсу не терпелось вернуться к своим изысканиям. – Но я ничего не обещаю. Иногда даже мои собственные исследования бывают не на высоте. Я ведь только на полпути.
– Я понимаю, – успокоила его Хоуп и направилась к двери. Ей действительно нужен был урок истории, но только периода, относящегося к ее поискам. – Я крайне благодарна вам за помощь.
