Женщина устало улыбнулась:
— Мисс Берне, меня уже трудно чем-нибудь напугать. Если вы проведете меня через военные посты, дальше я доберусь сама.
— Я тебе верю, — тихо сказала Мадди. — Оставайся здесь до утра. Дарси принесет тебе еды, воду и смену одежды. Попытайся отдохнуть. Возможно, отдохнуть еще раз тебе удастся не скоро.
На следующий день на рассвете перед черным входом в «Кулабу» стоял фургон. В него погрузили грубо сколоченный гроб из дешевого дерева, в стенках которого, если приглядеться, можно было заметить отверстия для воздуха.
На облучок взобрался Дарси с черной траурной повязкой на рукаве. Его шляпа была низко надвинута на лоб. Мадди, зябко кутаясь в шаль, подошла к нему поближе и тихо сказала:
— Будь осторожен, Дарси.
— Все будет в порядке, мэм, — ответил он. — Полицейские и не подумают подойти к нам, когда я скажу, что моя жена умерла от оспы.
Мадди встревоженно взглянула на него и вздрогнула, хотя утро было теплым.
— Это очень опасно. Не может же нам все время везти.
— Как только туннели под подвалом будут готовы, все будет значительно проще, — согласился Дарси. — Мы без труда сможем выводить их за черту города. А на дорогах, ведущих в лес, военные патрули встречаются довольно редко. Но до тех пор придется обходиться тем, что есть.
— Хороший ты человек, Дарси, — улыбнулась Мадди и, приподнявшись на цыпочки, прикоснулась к его руке. — Бог в помощь!
Он хлестнул лошадей, и фургон выехал навстречу первым лучам солнца.
Мадди смотрела ему вслед. Каждый раз, когда она его провожала, ее охватывало ужасное чувство, что это в последний раз и что вот-вот в «Кулабу» нагрянут солдаты и на нее наденут наручники.
«Этого не случится, — уверяла она себя. — Этого не случится, потому что просто не может случиться: я этого не позволю». Она зашла слишком далеко и рисковала слишком многим, чтобы увидеть теперь, как все рухнет. Она будет защищать то, что принадлежит ей, потому что обязана это сделать.
Солнце медленно поднималось над крышами, знаменуя наступление нового дня. Мадди Берне повернулась и, высоко подняв голову и развернув плечи, направилась в «Кулабу», готовая справиться с любыми проблемами, которые может принести ей новый день.
Австралия, Сидней Ноябрь 1824 года
Сэр Найджел Истервуд был назначен на свой пост в Австралии десять лет назад. Вначале предполагалось, что он приехал ненадолго, но, подобно многим другим, так и не уехал отсюда. Его соблазнила не сама эта земля — хотя к суровому климату в конце концов привыкаешь, а яркие краски и тропическая растительность способны привлечь кого угодно, особенно тех, кому нравится экзотика, — его внимание сразу же привлекли возможности, которые открывались в этой стране. Он начал карьеру с капитана королевской гвардии, а теперь занимал высокий пост в личной канцелярии губернатора. Его честолюбивые планы шли еще дальше, и он имел все основания надеяться, что они обязательно осуществятся. Высокопоставленный гость, с которым он поднимался по ступенькам в «Кулабу» тем сырым осенним вечером, должен был сыграть важную роль в его дальнейшей карьере.
— С трудом верится, — громогласно заявил сэр Найджел, — что вы, пробыв почти полгода на наших благословенных берегах, ни разу не заглянули в это заведение, которое заслуженно является нашей достопримечательностью.
— Приведение в порядок дел в поместье занимает у меня много времени, — рассеянно оправдывался Эштон. Глаза его тем временем впитывали и по привычке фиксировали в памяти все происходящее на вечерней улице —аккуратные скамьи, освещенные фонарями, небольшое стадо овец, которое гнал домой босоногий мальчишка; хорошо одетые джентльмены в наемных экипажах обгоняли телеги, груженные овощами и вяленой рыбой; тянулись вереницей усталые, закованные в цепи каторжники под бдительным оком вооруженных надсмотрщиков. Это был поистине многоликий город, и хотя Эш пробыл в Сиднее пока всего два дня, он уже почувствовал его несомненную притягательность.
— Боюсь, что я пренебрег своими обязанностями перед обществом, — добавил он. — Трудно заранее предположить, какие сложности могут возникнуть в связи с наследством. Ожидаешь получить выгоду, а получаешь массу проблем.
Сэр Найджел усмехнулся:
— К сожалению, это так. А что касается обязанностей перед обществом, то, хотя нашему городу далеко до Лондона, жизнь здесь имеет свои приятные стороны. Завтра вечером после приема у губернатора вас будут наперебой приглашать в самые приятные дома, так что держитесь. Но сегодня вам предстоит испытать редкое удовольствие. — Он лукаво взглянул на Эштона. — Надеюсь, вы не будете возражать против раннего ужина, потому что впечатление от посещения «Кулабы» будет неполным, если вам не удастся увидеть хозяйку, а она никогда не появляется после девяти часов вечера.
Эш удивленно вскинул брови:
— Но вы, кажется, сказали, что это мужской клуб? Сэр Найджел довольно хохотнул, предвкушая приятно удивить его.
— Так оно и есть, сэр, причем клуб это элитный. Разумеется, я с удовольствием дам вам рекомендацию для вступления в его члены, но сегодня вы будете моим гостем. Понимаете, — он искоса взглянул на Эштона, — здесь есть множество других заведений, однако, смею доложить, ни одно из них не подходит для настоящего джентльмена. «Кулаба» — заведение самое респектабельное, и… гм… дамы туда не допускаются.
Эш подавил усмешку.
— Я понимаю, — сказал он, — и чтобы вас успокоить, скажу, что, несомненно, предпочитаю провести вечер в респектабельном клубе, а не в борделе, какими бы превосходными качествами ни обладали подобные заведения.
У сэра Найджела отлегло от сердца.
— Я так и предполагал. Ну что ж, вы не будете разочарованы, сэр, уверяю вас. Плата за вход там довольно высока, но это единственное место в Сиднее, где можно найти стаканчик приличной мадеры.
Эш был слегка заинтригован, когда ливрейный лакей распахнул перед ними дверь и они вошли в небольшой холл. Слуга учтиво поздоровался с ними и взял у них шляпы и перчатки. Эшу показалось, что он вот-вот протянет серебряный поднос, чтобы они положили свои визитные карточки. Если не считать двух рослых темнокожих слуг, стоявших по обе стороны двери, все это напоминало вход в частную резиденцию где-нибудь в фешенебельной части Лондона.
— Вы сегодня ужинаете у нас, сэр Найджел? — спросил слуга и, получив утвердительный ответ, повел их в сторону столовой, откуда доносились звяканье серебряных приборов и приглушенное жужжание голосов, говорившие о том, что немало представителей сиднейской знати не возражали против раннего ужина, чтобы иметь возможность взглянуть хоть одним глазком на хозяйку этого заведения.
