Лаура Паркер - Буря страсти

— О Боже! — выдохнула она, когда Джейми наконец-то оторвался от нее. Переполненная новыми ощущениями, она в изнеможении положила голову ему на грудь.

— Ну и ну! — эхом отозвался Джейми, потрясенный не меньше, чем она.

Дело было не в том, что он никогда не испытывал страсть. Испытывал, и достаточно часто, чтобы понять разницу между приятным возбуждением и истинным желанием, которое владело им сейчас. Потряс его тот факт, что желание пробудила в нем его целомудренная подружка.

Он прижался щекой к ее макушке.

— Как ты, Котенок?

Кларетта подняла голову, и он взял в ладони ее лицо. Его удивило, что ее щеки пылают огнем.

— О, Джейми, это было замечательно!

— Попробуем еще раз? — с надеждой предложил он.

— Да!

Всегда готовая досконально изучить новую науку, Кларетта упала в его объятия и телом и душой отдалась практическому занятию.

Кларисса Роллерсон была всем, к чему стремился Хокадей. При виде ее зеленый юнец каменел, а опытный мужчина прижимал руку к груди, дабы унять учащенный стук сердца. В платье кораллового цвета она была восхитительна, как свежий бутон. При свечах ее кожа словно светилась изнутри, а золотистые волосы блестели, как шелк. В честь ее изящной шейки слагались оды, в стихах поэты воспевали гордо вскинутую головку, ее робкая улыбка заставляла поклонников клясться в вечной любви. Она обладала той самой неземной красотой, от которой терял голову не один убежденный холостяк, а потом, пробудившись от сна наяву, обнаруживал себя на брачном ложе.

Квинлан танцевал с Клариссой третью фигуру и с жалостью наблюдал за мужчинами, ревностно следившими за каждым ее движением. Они напоминали мышей, нацелившихся на лакомый кусок сыра. А он был котом, который стерег этот сыр. У Хокадея были причины тревожиться на их счет. Что же касается самого Квинлана, то здесь Джейми ничего не угрожает. Благородные сентиментальные девицы с безупречными манерами давно перестали интересовать его.

Несколько раз он пытался завязать с Клариссой беседу, но она оказалась настолько невозмутимой и безмятежной, что общаться с ней было все равно что разговаривать с тенью. К счастью, сегодня боль в ноге не донимала его. Хотя необходимость так много танцевать была обременительной. И все же Квинлан решил развлекать свою партнершу.

— Мне кажется, леди Кларисса, в это время года в Лондоне очень душно. Вы согласны?

— О нет, — с очаровательным воодушевлением ответила Кларисса. — Я совсем не хочу уезжать. — Ее восхищенный взгляд доставил Квинлану некоторое удовольствие, но она не дала ему насладиться им, добавив: — Папа говорит, что сливки общества начали уезжать из Лондона двенадцатого августа, когда парламент ушел на каникулы. Он говорит, что нас посчитают немодными, если мы не уедем до конца месяца.

— Так и будет. Вы пропустите охоту на тетеревов. Вы охотитесь?

Кларисса улыбнулась.

— Нет, милорд.

— Можете называть меня Квинланом, — произнес он, слегка наклонившись к ней. Ни один неоперившийся юнец не осмелился бы на подобную вольность в первую же встречу. Окружающие обязательно заметят это. О, что только не делается во имя дружбы! — В конце концов, нас же представили друг другу.

Любая другая, более эмоциональная дама либо надерзила бы ему, либо поставила бы его на место за нарушение приличий. Кларисса же, покраснев ярче своего платья, лишь прошептала:

— Пожалуйста, не смейтесь надо мной.

Квинлан отпрянул с деланной обидой.

— Смеяться над вами? Я только согласен с вашим отцом: вам нельзя позволить зачахнуть в городской духоте. — Он улыбнулся ей улыбкой отъявленного сердцееда. — Охота на тетеревов не единственное развлечение в деревне.

На очаровательном личике Клариссы отразилось смущение, ее румянец слегка поблек.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, милорд.

Квинлан усомнился в правильности своего поведения, но все же продолжил флирт:

— В деревне дела те же, что и в городе.

Кларисса устремила взгляд на его галстук.

— Должно быть, джентльмену с вашим обширным опытом и вкусами молодые барышни кажутся ничтожествами.

Он придал своему лицу суровое выражение, преисполненный решимости перетащить ее через присущий любой провинциалке барьер чопорности.

— Что вы можете знать о вкусах человека с таким обширным опытом, как у меня?

Сначала на ее лице отразилось сомнение, а потом — недоумение.

— Ну, в общем, ничего.

И тут Квинлан все понял. Девушка красива, как павлин, но зелена, как весенняя трава. Оставив попытки разговорить ее, он выполнил с ней последнюю фигуру и поклонился.

Возможно, он судит ее слишком строго, думал Квинлан, сопровождая Клариссу к ее креслу. По крайней мере не жеманится, не хихикает и не шепелявит, как вертихвостки, с которыми он танцевал первые два танца. Посмотрев на нее, он встретился взглядом с ее прозрачными голубыми глазами и спросил себя: а достаточно ли будет одной ее красоты, чтобы радовать Хокадея долгие годы? Впрочем, знакомство с лондонскими щеголями, повесами и распутниками развеет ее неведение и научит флирту, через несколько лет она спрячется под оболочкой изысканной искушенности, которая вполне может сойти за ум.

Эта мысль привела Квинлана в уныние.

Он оглядел танцевальный зал. Где, черт побери, этот Холидеи? Он полностью выполнил свое обещание. К сожалению, среди пар не было видно ни Хокадея, ни очаровательной пухленькой озорницы в светло-зеленом платье со смелым вырезом. Квинлан подозревал, что она облачилась в это платье без ведома отца. Тот бы уволил модистку, допустившую, чтобы его дочь предстала перед бомондом в наряде, подходящем лишь даме полусвета.

Дочь? Он, кажется, витает в облаках.

Направив свои мысли к противоположному краю широкого многообразия представительниц прекрасного пола, Квинлан решил, что обязательно должен увидеть, как выглядит писец Лонгстрита в зеленом. Цвет эффектно подчеркнул бы неповторимую рыжину ее волос. Еще большим наслаждением было бы помочь ей выбраться из платья.

Очевидно, его мысли отразились на лице, потому что он неожиданно обнаружил, что сидящие рядом матроны смотрят на него с нескрываемым осуждением. Без сомнения, они заподозрили, что он строит бесчестные планы в отношении своей партнерши. Если бы только они знали!

Квинлан с облегчением вздохнул, когда увидел, что к нему направляется лорд Роллерсон. Ожидая, что ему укажут на излишнее внимание к Клариссе, он поспешил отойти от ее кресла.

Однако вместо упреков он услышал теплое приветствие из уст лорда Роллерсона:

— Рад видеть вас, Кирни. Я ищу Кларетту и Хокадея.

— Вы видели их?

— Полагаю, они в саду, — быстро проговорила Кларисса и покраснела, заметив, что ее слова удивили мужчин.