Сэр Джон тотчас встал, отложив в сторону газету.
– Прошу вас, входите! – сказал он, пристально глядя на свою гостью.
Оливия вошла, но сесть не решилась.
– Сэр Джон, леди Лейтон, муж приказал мне немедленно возвращаться домой. Там меня ждут неотложные дела, – объявила она. – Весьма сожалею о столь поспешном отъезде, но уже через несколько часов я должна быть в пути. Благодарю вас за оказанное гостеприимство.
– Нет! – в ужасе воскликнула Сьюзен, вскочив со своего места и уронив рукоделие.
Сэр Джон укоризненно взглянул на дочь и по-отечески обратился к Оливии:
– Я понимаю вас, моя дорогая. Вчера вечером Арлен говорил мне о необходимости вашего скорейшего возвращения домой, поэтому ни я, ни леди Лейтон вашим сообщением не удивлены.
– Ах, вот как, – растерянно пробормотала Оливия.
– Полагаю, это к лучшему, – многозначительно добавил сэр Джон.
– Значит, увидимся на свадьбе, пятнадцатого сентября. Ведь вы приедете на свадьбу Сьюзен? – с явным облегчением произнесла леди Лейтон. Она была рада такому развитию событий и не скрывала этого.
Чувствуя свою вину за неподобающее жениху поведение де Вера, Оливия с трудом улыбнулась:
– Да, конечно, я непременно приеду поздравить вашу прелестную дочь с бракосочетанием.
Она взглянула на Сьюзен и на миг представила ее стоящей у церковного алтаря под руку с де Вером и произносящей клятву, которая свяжет их на всю оставшуюся жизнь.
Видение было настолько явственным, что Оливия даже вздрогнула.
Глаза Сьюзен наполнились слезами, она подошла к своей старшей подруге.
– Я помогу вам собрать вещи, – печально произнесла она.
Они вышли из столовой. Поднимаясь наверх, в комнаты Оливии, Сьюзен хранила странное молчание. Одна из горничных уже укладывала одежду в саквояжи, ей помогала мисс Чайлдс.
– Как жаль, что вы не можете остаться, – проговорила наконец Сьюзен.
– Я должна уехать, но мы навсегда сохраним нашу дружбу, не правда ли, Сьюзен? – улыбнулась ей Оливия.
– Я слышала, как они вчера разговаривали, – тихо добавила девушка без тени улыбки на лице.
– Кто? – насторожилась Оливия.
– Родители. Они уверены, что вы от него без ума.
– Без ума от кого? – деланно-беспечно спросила Оливия, чувствуя, как сердце ее оборвалось.
– От лорда Кэдмона, – тихо ответила Сьюзен, пристально глядя ей в глаза. – Это правда?
Та не сразу нашлась с ответом. Переведя дыхание, она сказала:
– Не могу сказать, что он мне совсем не нравится, Сьюзен. Кроме того, я не разделяю всеобщего мнения о нем как об убийце собственного брата…
– Значит, он и вправду нравится вам! – воскликнула Сьюзен.
– Так же, как и вы, и ваши родители, и вообще все хорошие люди, – парировала Оливия.
– Вы слишком добры, – вздохнула Сьюзен, – а они уверены, что он нравится вам как мужчина. Нет, они ни в чем вас не винят, но считают, что вам надо побыстрее уехать из Лондона, оказаться подальше от лорда Кэдмона.
Оливия покраснела.
– Мне кажется, – продолжила девушка, – что и вы ему нравитесь. Он всегда смотрит на вас такими глазами…
– Сьюзен, – торопливо перебила ее Оливия, – я прошу прощения, если ненароком вмешалась в ваши отношения с женихом…
– Нет, что вы! – с жаром воскликнула та, хватая ее за руку. – Я была бы только рада, если бы он захотел… жениться на вас, а не на мне! Мои чувства к лорду Кэдмону ничуть не изменились. Он мне не нравится! Я не питаю к нему ни малейшей симпатии!
– Вы должны хоть немного полюбить своего жениха за те три месяца, что остались до свадьбы, – печально улыбнулась Оливия, – иначе брак станет для вас крушением всей жизни.
Почувствовав всю серьезность последнего сообщения, Сьюзен немигающим взглядом уставилась на Оливию.
Оливия же ничуть не сомневалась, что брак Сьюзен с де Вером в любом случае приведет к трагедии.
В полдень Оливия, Анна и мисс Чайлдс отправились в путь. Через несколько часов стало смеркаться, заморосил дождь. Вдоль дороги, по которой ехала их карета, тянулись зеленые поля, на живых изгородях красовались недавно распустившиеся дикие розы. Они проезжали мимо деревенских гостиниц, мимо каменных часовен… Заночевать они собирались в аббатстве Алькотт, на границе с графством Суссекс. Если бы они выехали еще утром, им бы вообще не пришлось останавливаться где-либо на ночлег.
Вдруг Анна дернула Оливию за рукав.
– Что это, мама? – спросила она.
Оливия посмотрела в окно и с замиранием сердца сказала:
– Мы проезжаем мимо поместья графа Стэнхоупа. Скорее всего вся семья сейчас в Лондоне и в поместье никого нет, кроме прислуги… – Она поймала себя на мысли о том, что внезапная поломка колеса была бы сейчас как нельзя кстати. Фу, какая глупость! – Вы когда-нибудь бывали в поместье Стэнхоупов? – с любопытством взглянула она на мисс Чайлдс.
– Да, – кивнула гувернантка. – Однажды семья, в которой я работала до вас, миледи, гостила в поместье графа целых две недели. Правда, это было очень давно, мне тогда было всего двадцать.
Оливия слегка вздрогнула от последних слов мисс Чайлдс: на вид ей было лет тридцать пять, не больше.
Задержав дыхание, она спросила:
– Значит, вы жили здесь еще до трагического исчезновения их старшего сына?
– Да, – кивнула мисс Чайлдс. – Я очень хорошо помню обоих мальчиков, потому что они были неразлучны и все время что-то выдумывали и шалили. А меньше чем через год Лайонел, старший сын Стэнхоупов, бесследно исчез.
Оливия с трудом сглотнула подступивший к горлу ком и отвернулась к окну.
– Мама, не лучше ли нам остановиться на ночлег в этом поместье, а не в каком-то там старом промозглом аббатстве? – неожиданно предложила Анна. – Я уверена, нам здесь не откажут в приюте всего на одну ночь.
Оливия внимательно посмотрела на дочь. Почему ей вздумалось переночевать именно у Стэнхоупов? Ведь виконта в доме нет и быть не может, поскольку он остался в Лондоне. Здесь, в родовом поместье, де Вер провел свое детство и отрочество, здесь произошла трагедия с его братом Лайонелом. Казалось, в доме графа их ждет какая-то страшная тайна, которую они смогут разгадать, если хватит мужества. У Оливии было такое ощущение, словно сама судьба подталкивала ее к тому, чтобы заночевать в поместье Стэнхоупов.
Да, но если она решится на такой поступок, тем самым она снова свяжет себя с де Вером, и последствия могут быть самыми плачевными… Неожиданно для себя она резко постучала в стенку кареты:
– Готфрид, поворачивайте направо! Мы переночуем в поместье Стэнхоупов!
– Хорошо, миледи! – донеслось снаружи, и кучер послушно повернул гнедых направо.
