— Два часа.
— Ты с ума сошел. Я вообще без галстука буду ходить. Лорд Брендон изучал свои безупречно выглаженные манжеты.
— Ты хоть видел, в чем люди ходят?
В обществе Брендона Септ-Джона считали ни на что не способным бездельником, которого, кроме моды, ничего не интересовало. Грейли подозревал, что подобным поведением брат отвлекал внимание света от своих личных дел.
— Когда уедешь?
— Я тебе уже надоел?
— Не говори глупостей. Я все же надеюсь, что под этим диковинным жилетом скрывается человек, которого я с гордостью называю своим братом.
— Этот жилет — последний крик моды.
— Несомненно. Или станет криком, когда ты появишься в городе. Странно, что ты приехал утром, а не как обычно, на ночь глядя.
— Мне нравится играть. А если допустить, что у меня есть знакомая дама, которая также любит играть, то не исключен роман
Слушая о похождениях брата, граф Грейли думал, что скорее всего дама замужем, и брату не следует ее компрометировать.
— Что бы ты ни делал, не теряй головы. Я не хочу из-за тебя объясняться с Маркусом.
— При малейшем намеке на скандал Маркус из меня кровь по капле выпьет. Он в последнее время очень щепетилен.
— Это потому, что ты приносишь одни неприятности.
— Чейз тоже отбился от рук.
— Представляю, каково сейчас Маркусу, — заметил граф.
— Пусть меня минует чаша сия. Маркус сам выбрал себе судьбу. Впрочем, как и ты. А я дорожу собственной свободой.
— Если ты приехал сюда злорадствовать, тебе лучше уехать.
Лорд Брендон задумчиво посмотрел в окно.
— Не хочешь прокатиться? Замечательная погода.
— Пожалуй. — Граф подумал, что прогулка выветрит из него хмель.
Внезапно двери распахнулись, и в комнату ворвался камердинер.
— Боже, милорд, ваши туфли! — Он приложил руку к груди и перевел дыхание. — Этого не может быть!
— Черт возьми, Ледбетер, объясни толком! Что с моими туфлями?
— Они исчезли!
— Исчезли? — нахмурился граф Грейли.
камердинер скорбно кивнул.
— Все!
— Как все? — У графа екнуло сердце.
— Может, просто забыл, куда их поставил? — предположил Брендон.
Ледбетер был просто убит горем.
— Они всегда стояли в шкафу на полке. К тому же, когда я вчера чистил сапоги его светлости, они все были на месте. А сейчас их нет! — Он был близок к истерике.
— Странно. — Лорд Брендон посмотрел на Грейли. — Кому они могли понадобиться?
Граф Грейли только сжал кулаки.
— Я догадываюсь. Проделки моих сорванцов.
— Ты детей имеешь в виду? Вероятно. А вдруг это мисс Тракстон?
— Что? — удивился граф Грейли.
— Вдруг она тайно пылает к тебе страстью и похитила твои башмаки, чтобы проливать над ними слезы где-нибудь в укромном уголке?
Грейли хмуро посмотрел на брата. Он не знал, смеяться ему над шуткой или нет.
— Тебе пора уезжать!
— Нет. Впрочем, даже если и пора, я все равно не пропустил бы этого представления.
Граф Грейли вышел из себя
— Я тебе уже повторил… — Он замолчал, увидев стоящего с отрешенным взглядом камердинера. — Ледбетер, хоть какие-нибудь туфли остались?
— Да, сэр.
— Неси сюда!
— Да, но, сэр…
— Я сказал, неси!!!
Ледбетер побежал выполнять приказание.
— А зачем им твои туфли?
— Чтобы довести меня до белого каления!
— Тогда успокойся. Милые у тебя детки!
— Черт меня побери, если я позволю им смеяться надо мной! Я сейчас пойду к ним и потребую туфли, а если они не отдадут… — Граф вдруг запнулся.
— Что ты сделаешь? — спросил Брендон.
— Я лишу их конных прогулок! — Грейли ухмыльнулся, довольный собственной находчивостью.
Ему пришла в голову мысль, что, лишенная возможности ездить с детьми, Анна вынуждена будет принять его предложение.
Вернулся Ледбетер, неся в руках бархатные комнатные туфли с изящно заостренными носками, обильно украшенные золотой вышивкой, с кокетливыми кисточками по бокам.
Граф Грейли застонал, а лорд Брендон зашелся в беззвучном смехе.
— Они мне достались от тетушки Дельфи. — Граф с отвращением рассматривал их. — Она уверяла, что во Франции это последний крик моды.
— А мне она подарила блестящие чулки, — с деланной серьезностью заметил лорд Брендон. — Не вздумай надевать.
— Не босиком же мне идти, — резонно заметил Грейли. — Пойду разыщу мисс Тракстон. Пусть порадуется собственной нерадивости.
Он с раздражением взял у Ледбетера туфли, бросил их на пол и, обреченно вздохнув, сунул в них ноги. Туфли оказались малы. Графу пришлось ступать на цыпочках. Он был похож на неуклюжую балерину.
— Черт возьми!
Лорд Брендон поморщился.
— Очень смешно. Пойду в конюшню, посмотрю, как там Сатана. Найдешь сапоги — присоединяйся. — Он сочувственно посмотрел на брата и вышел.
Как только за ним закрылась дверь, камердинер возмущенно фыркнул.
— Простите, милорд, но я не вижу причин для смеха. — Он взглянул на ноги хозяина. — Кто бы ни взял вашу обувь, надеюсь, он не оставит ее в сыром месте.
Граф повернулся и вышел, оставив камердинера без ответа.
Самое неприятное в азартных играх то, что выигрыши всегда сопровождаются проигрышами.
Мистер Кембл — лорду Алвани, на ежегодной благотворительной ярмарке в Ханингтоне.
— Элизабет, прочти нам следующую главу. Мы хотим знать, доехал ли домой бедный рыцарь. — Анна улеглась на одеяло, подставив лицо солнечному свету.
Погода была замечательная: ярко светило солнце, на небе ни облачка, легкий ветерок тихо играл листвой. Единственной диссонирующей нотой в этом аккорде счастья и безмятежности был Грейли-Хаус, своими строгими линиями напоминавший тюрьму.
Анна думала, что это была замечательная идея — взять книги, одеяла и выйти в парк. Вообще-то, она предпочитала заниматься в детской, но после вчерашнего скандала ни ей, ни детям не хотелось там находиться. Кроме того, она все время думала, как бы занять детей, ведь они отличались совсем не детской замкнутостью. Анна подозревала что в этом были виноваты их родители и что именно в этом крылась причина антипатии детей к графу. Хотя она давно заметила, что он питает к детям своеобразную привязанность.
Она наблюдала за Ричардом, который сидел на краю одеяла и внимательно смотрел на Элизабет. Девочка старательно читала, водя пальцем по строчкам и по-детски проглатывая звуки. Когда она не могла выговорить слово, то поднимала голову и вопросительно смотрела на Анну. Но Анна не спешила ей на помощь, терпеливо ожидая, пока она справится сама. Мариан и Селена, как и Ричард, были поглощены сказкой. Зато Десфорд равнодушно смотрел вдаль. Он, казалось, совсем не слушает, но Анна заметила, что каждый раз, когда Элизабет запиналась, по его лицу пробегала тень раздражения.
