– И тогда ты предложил ему свои услуги?
В тот миг Гарет охотно придушил бы ее. На щеках его заиграли желваки.
– Я не предлагал ему своих услуг, – возразил он холодно, выделяя каждое слово. – Меня выбрали только потому, что я присутствовал при этом разговоре… потому, что король решил провести ту злополучную ночь в Соммерфилде и, уж конечно, не желал пятнать свои собственные руки или руки своих приближенных таким грязные делом.
– И тем не менее вы дали свое согласие, милорд Соммерфилд.
– Только потому, что он взял моего сына в заложники до тех пор, пока поручение не будет выполнено. Что бы вы обо мне ни думали, леди Джиллиан, – проговорил он в тон ей, – мои рыцари не чета вооруженным воинам короля. И если только в твоем сердце осталось хоть немного места для сострадания, пойми: мой сын до сих пор содержится в заложниках у Иоанна!
Джиллиан почувствовала невольные угрызения совести, однако предпочла не обращать на них внимания.
– А мой брат? – спросила она. – Жив ли еще Клифтон? Или ты выследил и убил его, а потом отправился за мной?
Последовало гробовое молчание, длившееся, как ей показалось, целую вечность.
– Не знаю, – ответил наконец Гарет.
Правда? Очередная ложь? Или он просто сам этого не помнил? Джиллиан всматривалась в его лицо, пытаясь проникнуть в его сокровенные мысли, однако так и не нашла ответа.
– Ты не знаешь? – переспросила она тоном уничтожающего презрения.
Румянец разом отхлынул от его щек.
– Нет, – ответил он.
– Ах, ты не знаешь! Я вижу, ваша память служит вам удобной отговоркой, милорд. – Джиллиан так и вскочила с места, не в состоянии скрыть своего негодования. – Интересно, помнишь ли ты хотя бы то, как тебе удалось меня разыскать?
– Это оказалось не такой простой задачей. Люди твоего отца рассеялись по всей стране, поскольку опасались, что король захочет выместить свой гнев на всех, кто служил у Эллиса. Вряд ли я мог открыть им свои истинные намерения, так что мне пришлось провести не один день в поисках того, кто согласился бы со мной поговорить. Наконец я заплатил щедрую сумму денег бывшему конюшему в замке Уэстербрук. Он видел, как вы втроем с отцом и братом отбыли в ту ночь из замка – все в разных направлениях. Со временем до меня дошли слухи о пожилом монахе, который когда-то служил у твоего отца, и о молодой женщине, которую видели вместе с ним. – Гарет спокойно встретил ее взгляд. – Что было дальше, я помню смутно, но кажется, я находился рядом с одним из портов на Северном море. Я поднялся на борт корабля, чтобы поскорее добраться до Корнуолла, куда отвез тебя брат Болдрик.
– А те люди на борту корабля? Они тоже были слугами короля?
На лице Гарета промелькнуло странное выражение, которое Джиллиан могла бы принять за сожаление, будь она расположена к нему хоть немного более благосклонно.
– Нет, они были командой корабля, – ответил он тихо. – Я путешествовал один. Действовал в одиночку. Только король и двое его советников были осведомлены о моей миссии. Даже мои рыцари не знали всей правды.
Его признание заставило ее побледнеть, как первый снег зимой, однако подбородок ее приподнялся еще выше.
– Что ж, я верю вам, милорд. Никто не осмелится отказать своему монарху. Так что же мешает тебе покончить с поручением прямо здесь и сейчас, когда я всецело завишу от вашей милости?
– Мне казалось, ты знаешь меня куда лучше, Джиллиан.
– Я совсем тебя не знаю! Ты не тот человек, который очнулся когда-то в моей хижине. – Тон ее был намеренно оскорбительным. – Ты Гарет, лорд Соммерфилд, верный сторонник короля Иоанна, марионетка в его руках, готовая исполнить любой его приказ. Вот все, что я знаю. Похоже, у твоего сына есть основания гордиться своим отцом!
Эти слова глубоко уязвили Гарета.
– Марионетка, черт побери! – не сдержавшись, вскричал он. – Да я был для него не более чем пешкой!
В душе Джиллиан бушевал неукротимый гнев.
– И до сих пор ею остаешься!.– заявила она с горечью в голосе. – С какой стати я должна верить каждому твоему слову? Ты обманул меня. Клялся, что никогда меня не бросишь и не причинишь мне вреда. И подумать только, я сама выгораживала тебя перед братом Болдриком, пытаясь представить человеком чести и долга! Ты уверял, что мне нечего опасаться с твоей стороны, тогда как ты сам и был для меня главной опасностью! И клянусь Богом, я ни за что здесь не останусь!
Ее заявление было встречено презрительным фырканьем. Черные брови Гарета высоко приподнялись.
– И куда ты пойдешь? – заявил он напрямик. – Брат Болдрик скорее всего уже стынет в могиле. Уэстербрук сровняли с землей.
У Джиллиан перехватило дыхание. От его слов у нее все разрывалось внутри.
– Что?! – вскричала она голосом, полным сладкого яда. – Уж не собираешься ли ты снова меня выследить? В таком случае с моей стороны было бы глупо говорить тебе, где меня искать, не правда ли?
На сей раз ей, очевидно, удалось задеть его не на шутку. Гарет только моргнул и ничего не ответил. Расправив плечи, Джиллиан подобрала юбки и сделала шаг в сторону, чтобы обойти его. Или, вернее, пыталась сделать. Длинные руки тут же схватили се.
– Отпусти меня!
– Чтобы ты снова убежала? Ну уж нет!
Джиллиан тут же вскинула голову. Его ухмылка неприятно действовала ей на нервы. Она уперлась ему в грудь кулаками, пытаясь вывернуться, однако он только усилил хватку до тех пор, пока ее груди не оказались вплотную прижатыми к его могучему торсу. Глаза ее вспыхнули гневом.
– Ох, я это знала. Я почувствовала это еще с самого первого дня, когда ты спал. Ты просто мужлан, грубый самоуверенный мужлан!
– Самоуверенный – возможно. Но мужлан? – Он покачал головой. – Вот уж ни за что на свете!
Жалкий хвастун! Губы ее слегка приоткрылись, она готовилась обрушить на него всю силу своей ярости.
– Милорд! Мне надо с вами поговорить! – В дверь стучали.
Улыбка сразу исчезла с губ Гарета.
– Только не сейчас! – крикнул он через плечо, не сводя глаз с лица Джиллиан. Непрошеное желание огненной струей пронизало все его существо. Господи Иисусе, она и в гневе была прекрасна! Щеки ее пылали, глаза блестели, как два драгоценных сапфира, губы – о, эти дивные губы! – приобрели нежнейший розовый оттенок летних роз. Он хотел стиснуть ее в объятиях и прижать ее бедра к своим, чтобы она ощутила пульсацию его плоти. Он хотел накрыть ее губы своими, унять ее яростное сопротивление поцелуями, дабы переполнявший ее сейчас огонь гнева сменился огнем совсем другого рода… Он опустил голову, но тут в дверь снова постучали:
– Милорд, дело не терпит отлагательства. Пробормотав проклятие, Гарет выпустил ее, шагнул к двери и распахнул ее.
