– Хорошо заживает, – произнес Дэн, меняя бинты на руке Эдварда. – Но все-таки повязку снимать не будем.
– Ты придаешь этому слишком большое значение, Дэн. У меня были раны и посерьезнее. Как Виктория?
– Тебе, вероятно, известно, что три дня назад ее перевезли домой. Она поправляется.
– Чем для нее это закончится? – осведомился Эдвард.
– Все будет хорошо. Скоро она поправится. Да, чуть не забыл. У меня для тебя записка. И для Эстансио – тоже. Я обещал доставить записки лично. – Дэн вытащил из кармана сюртука два письма и протянул Эдварду. – Что ж, мне пора. Нельсоны пригласили меня на ужин.
Эдвард проводил приятеля до дверей и постоял на крыльце, пока коляска доктора не скрылась из виду. Вернувшись в свой кабинет, он взялся за письма. Одно было адресовано ему, другое – Эстансио. Эдвард взглянул на аккуратный почерк и сломал печать.
«Мистер Ганновер, бабушка рассказала мне о той роли, что вы сыграли в ночь, когда со мной произошел несчастный случай. У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность. Если бы мое состояние позволило отблагодарить вас лично, я бы непременно это сделала.
Я слышала, что вы сами пострадали. Надеюсь, что ваша рука заживает.
Бабушка просит поблагодарить вас и от ее имени.
С уважением,
Виктория Ли Фарради».
Эдвард сложил листок и положил его на стол.
В доме было ужасно душно, и Эллис разрешила Виктории сидеть на веранде – Бодайн поставил для нее шезлонг. Девушка уже могла передвигаться, но ходила очень медленно, и это весьма ее огорчало. К счастью, скучать ей не приходилось, ее часто навещали друзья и знакомые. Старый Нед тоже проявлял участие, чем немало удивил окружающих. Он приходил к девушке каждый вечер и подолгу с ней разговаривал. Каждый раз он приносил ей какую-нибудь безделушку – чаще всего вырезанную из дерева фигурку, иногда – букет полевых цветов. К ней приезжали Дельгадо, а также Кларисса с миссис Паттерсон и Шарлотта Бакстер. Даже Эстансио принес Виктории букет желтых роз. Только один человек не навестил ее – тот, которого она больше всего хотела увидеть. День проходил за днем, но Эдвард Ганновер не появлялся…
В это утро Виктория надела легкое ситцевое платье и, как обычно, вышла на веранду. Не прошло и десяти минут, как она услышала топот копыт. Девушка подняла голову и увидела, что к дому подъезжает Эдвард Ганновер.
Соскочив на землю, он привязал к столбу лошадь и направился к Виктории. На верхней ступеньке остановился и внимательно посмотрел на девушку.
– Вы уже настолько хорошо себя чувствуете, что можете сидеть?
– Да, я почти здорова. Мне ужасно надоело бездействовать.
Эдвард уселся на перила.
– Не надо спешить. Вам следует проявлять осторожность.
– Уверяю вас, моя бабушка – настоящий тиран. Она почти ничего мне не позволяет. – Виктория взглянула на перевязанную руку Эдварда. – А как ваша рана?
– Все в порядке. Но Дэн перестраховывается.
– Можно предложить вам стакан лимонада, мистер Ганновер? – Виктория кивнула на графин, стоявший на столике рядом с шезлонгом.
– Не откажусь. Но вы не двигайтесь, я сам себя обслужу.
Эдвард шагнул к столику, налил лимонада и снова уселся на перила.
– Вы получили мою записку? – спросила девушка.
– Да, получил.
– Я вам очень благодарна за спасение. Я была уверена, что меня не найдут.
– Не нужно меня благодарить. Если бы не я, то кто-нибудь другой вас нашел бы.
– И все-таки, мистер Ганновер, я навсегда останусь перед вами в долгу.
– Вы ничего мне не должны, Виктория, – пробормотал Эдвард. Немного помолчав, добавил: – Я приехал, чтобы кое-что обсудить.
– Слушаю вас, мистер Ганновер.
– Видите ли, я знаю, что вы очень переживали за Дельгадо. Так вот, хочу вам сообщить, что я перевез их к себе. Теперь у них собственный домик, и Мануэль выполняет для меня кожевенные работы.
Виктория захлопала в ладоши и с улыбкой воскликнула:
– О, как замечательно! Вы по-настоящему добрый человек.
– Уверяю вас, в данном случае дело вовсе не в моей доброте. – Эдвард тоже улыбнулся.
– А в чем же?
– Мануэль – чрезвычайно искусный ремесленник, и мне нужен был именно такой человек.
Но Виктория прекрасно понимала, что Эдвард лукавит, вернее – скромничает.
– Я так счастлива, что Мануэлю и Консуэло не придется возвращаться в Мексику, – проговорила девушка.
– Виктория, вы все еще сердитесь на меня? – Эдвард посмотрел ей в глаза.
«Как же я могла на него злиться, – подумала она. – Ведь я люблю его…»
– Мне вспомнилась одна сказка, мистер Ганновер. Мне ее рассказала Бесс, когда я была маленькая. Это сказка про тигра, который вызволил кролика из лап льва. Кролик горячо благодарил спасителя, а тот потом сожрал бедняжку.
Виктория не вполне понимала, почему ей пришла на ум эта история. Вероятно, потому, что она чувствовала: любовь к Эдварду Ганноверу погубит ее, если он о чем-то догадается.
Не допив лимонад, Эдвард поставил стакан на столик и пристально посмотрел на девушку.
– Похоже, вы ответили на мой вопрос, мисс Фарради. Думаю, мне пора откланяться. – Спустившись по ступенькам, он направился к своей лошади.
Если бы Эдвард в этот миг обернулся, он увидел бы, что блестящие от слез глаза Виктории светятся любовью.
В конце августа Виктория окончательно поправилась. Дэн снял бинты, но сказал, что в первое время следует проявлять осторожность и не перенапрягаться. Поэтому девушка делала только то, что позволяла бабушка. Старая леди полагала, что внучке полезнее всего заниматься рукоделием.
Вот в этот день Виктория сидела в гостиной и чинила одно из своих платьев. Внезапно раздался стук в парадную дверь, а потом в комнату заглянула Лупе и сообщила, что пришли гости.
Через несколько секунд в дверях появились Кларисса и миссис Паттерсон.
– Моя дорогая, – проговорила миссис Паттерсон, – ты замечательно выглядишь. Глядя на тебя, ни за что не скажешь, что совсем недавно ты тяжело болела.
– Спасибо, я действительно чувствую себя вполне здоровой, – с улыбкой ответила Виктория.
Она предложила дамам сесть и велела Лупе принести чай.
– Чем ты все это время занималась? – спросила Виктория, повернувшись к Клариссе.
– Пока мы не виделись, я побывала на свадьбе и нескольких вечерах, – ответила девушка.
– Кстати, о свадьбах. Ходят слухи, что Эдвард Ганновер собирается жениться, – сообщила миссис Паттерсон.
У Виктории перехватило дыхание.
– Я ничего об этом не слышала, – пробормотала она, надеясь, что не выдала своего волнения.
– Говорят, он занялся ремонтом дома и сменой обстановки, а это имеет только одно объяснение.
