Король Генрих с нетерпением ожидал, когда появится на свет его наследник. Ребенок должен был родиться на святки. Тем временем его величество проявлял своеобразное благоразумие, укладывая в свою постель только тех женщин, на которых королева, скорее всего, не обращала внимания. Первая, приведенная Уиллом в тайные покои, была прачкой, чьей благосклонности уже удостоился Нэд Невилл. Второй была приехавшая с любезным мужем из деревни родовитая помещица.
– Жаль, что мы не можем отправиться прямо в Уокинг, – заметил Невилл, подойдя к Уиллу, стоявшему на зубчатой стене замка, – вместо того чтобы недели напролет таскаться от одного поместья до другого, от монастыря к монастырю. Столько времени прошло со дня проведения последнего настоящего турнира!
Двор был готов к отправке королевской процессии в поездку по графствам Гемпшир и Дорсет. Только к концу сентября закончится этот ежегодный ритуал, дающий королю возможность уделить личное внимание всевозможным мелким аспектам управления страной, а его подданным – лицезреть своего монарха воочию. Конечным пунктом путешествия будет Уокинг. Королевский особняк там требовал перестройки и был значительно меньше дворцов в Гринвиче, Ричмонде, Вестминстере и Виндзоре, но мог похвастаться великолепной ареной для проведения рыцарских турниров.
– Да, с тех пор прошло много времени.
Уилл не держал зла на Нэда за те ранения, которые тот нанес ему в Ричмонде. Получать время от времени раны было неотъемлемой частью этого увлечения.
Было бы неплохо поразвлечься и проверить свои навыки владения копьем. Уилл проводил слишком много времени, думая о леди Анне. Приехав из Литтлмора, он уверил себя в том, что она находится в добром здравии и в безопасности, хотя и несчастна. Он намеревался выбросить воспоминания о ней из головы, но они оставались на авансцене его сознания и беспокоили его, как больной зуб.
«Я поступил благородно, – уверял он себя, – и исключительно благоразумно». Если бы он похитил супругу барона и увез ее в Комптон Уиниэйтс, он лишился бы всего, в том числе надежды на перестройку обветшавшего дома, унаследованного им от отца. Ни одна женщина не стоила этого, даже леди Анна.
Невилл хлопнул Комптона по спине.
– Ну что, принимаешь мой вызов сыграть в теннис? Могу поспорить, я обыграю тебя.
Постоянно нуждаясь в деньгах, Комптон согласился, хотя и понимал, что азартные игры могут как наполнить его кошелек, так и окончательно опустошить его. В ближайшие недели будет бесконечное множество поводов потратить деньги, когда королевская процессия двинется из Истхэмпстеда в Ридинг и дальше, в Ромсей, Бьюли, Чичстер, Кэнфорд и в замок Корф. Также они посетят Шафтсбери и Солсбери. И они ни разу не будут проезжать поблизости от Литтлмора.
Проклиная себя за глупость, Уилл последовал за Невиллом играть в теннис. Какой прок вожделеть то, чего он не может получить? Леди Анна замужем за Джорджем Гастингсом, и ее супруг бодр и здоров. Вряд ли она овдовеет во второй раз. Губы Комптона искривила горестная улыбка. А даже если и овдовеет, теперь она не выйдет за него замуж, после того как он так бессердечно бросил ее. Женщины не прощают подобного отношения.
Уилл вздохнул. Ему нужно забыть леди Анну. Он должен направить свои силы на поиски богатой вдовы, которая выйдет за него!
Обитель Литтлмор, 26 июля 1510 года
По прошествии чуть более месяца после неудачного побега леди Анна обратилась к матушке Кэтрин с просьбой сообщить лорду Гастингсу о приближающихся родах.
– Насколько я понимаю, вы думаете, что это известие подвигнет его забрать вас отсюда, – сказала настоятельница с недовольным видом.
– Наследник баронского титула должен появиться на свет в родовом поместье. Иначе быть не может.
– Ваш супруг, леди Анна, возможно, не поверит в то, что он отец ребенка. До сих пор он не проявлял веры в вашу честность.
Анна бросила на нее гневный взгляд.
– Тем не менее по закону ребенок его, независимо от того, кто его зачал. Просто потому, что я его законная супруга.
«Он должен приехать за мной», – говорила она себе. Ей нужно было в это верить. Кроме этого Анне оставалось лишь прибегнуть к тому плану, который ей когда-то советовала Мериэл, и использовать угрозы для обретения свободы. Она была бы не против отомстить высокомерной, бессердечной настоятельнице, но ей по-прежнему была отвратительна мысль о том, чтобы пожертвовать ради этого благополучием Джулианы.
Анна с облегчением вздохнула, когда ровно неделю спустя к воротам обители Литтлмор подъехал Джордж. После своего разговора с настоятельницей она задавалась вопросом, было ли передано ее сообщение.
Матушка Кэтрин отвела Анну в гостевой дом. Безупречное лицо настоятельницы было искажено гримасой, как у человека, только что проглотившего незрелый плод хурмы. Она не собиралась оставлять их наедине до тех пор, пока Джордж не приказал ей удалиться, уверив, что они не нуждаются в присмотре.
После ухода леди Кэтрин надолго воцарилась тишина. Джордж так пристально смотрел на свою жену, словно никогда раньше ее не видел. Анна подумала, что она, должно быть, теперь сильно отличается от той аристократки, какой была в прошлом. Ее одежды послушницы были чрезвычайно просты и отчаянно нуждались в стирке. В то мгновение, когда Анне показалось, что она закричит от безысходности, не в силах более выносить сверлящий взгляд Джорджа, он заговорил.
– Я хочу, чтобы мы помирились, – сказал он.
– У меня никогда не было желания с тобой ссориться.
– Моя мать посоветовала нам отправиться в замок Эшби-де-ла-Зуш, родовое гнездо Гастингсов.
– А чего хочешь ты, Джордж?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Но есть определенные условия. Ты должна оставаться там до тех пор, пока не родишь мне здорового сына и наследника. После этого можешь поступать по своему желанию, даже вернуться ко двору.
Анну оскорбил его тон. Покупая кобылу, Джордж и то бывал более заинтересованным при переговорах. Ей хотелось спросить, признает ли он, что был несправедлив к ней, но она не осмелилась задать этот вопрос вслух.
– Ладно, – вместо этого сказала Анна. – Ждать осталось уже недолго. Ребенок родится на святки.
Изумление, появившееся на лице Джорджа, едва не рассмешило ее. Попятившись от нее, он не мог оторвать глаз от ее чрева.
Анна помрачнела. Ее широкая блуза из грубой шерсти скрывала под своими складками очертания ее тела, но ее состояние не должно было стать для него неожиданностью. Она ведь говорила ему, что беременна, перед тем как он оставил ее здесь, и матушка Кэтрин писала ему об этом… Или нет?
