— Посмотрим. И ты должна была сказать мне, что у нее хватило наглости оскорбить тебя.
Розалинда пожала плечами:
— Ее поведение не слишком меня тронуло. Хотя, нужно признаться, после ее ухода мне пришлось открыть все окна гостиной, чтобы не задохнуться в ядовитых парах.
— Она пыталась предостеречь тебя от брака со мной, верно?
— Именно пыталась.
Он рассмеялся, дивясь ее доброжелательности. Она почти никогда не дает волю своему нраву. Веселая, спокойная, дружелюбная… будет ли она смеяться, когда он уложит ее в постель?
Николас взял у нее бокал, допил пунш и покачал головой:
— Два бокала этого зелья — и ты запрыгнешь на стол и начнешь танцевать, от чего у меня окончательно пойдет кругом голова.
Розалинда подвинулась ближе и прошептала ему на ухо:
— А если я буду двигаться медленно и снимать по очереди каждый предмет одежды?
Он вдруг ясно представил ее извивающейся на чудесном столике красного дерева в дальнем углу зала.
— Я думаю обо всех твоих дурацких нижних юбках, шелковых чулках, и не забудь корсет и сорочку. Ты ни за что не сумеешь снять их сама.
Николас нежно прижал палец к ее губам.
— Прошу, побудь хоть немного серьезной и выслушай меня. Моя мачеха — редкостная стерва. Она сеет распри и вражду, и при этом считает себя оскорбленной стороной. Не хочу, чтобы ты с ней встречалась.
— Но откуда ты знаешь о ней все это? — нахмурилась Розалинда. — Ты не видел ее больше двадцати лет.
— Она ненавидела меня, пятилетнего мальчика, желала мне смерти, но поскольку этого не случилось, постаралась от меня избавиться. Не думаю, что она изменилась с тех пор. Достаточно взглянуть на ее сыновей, чтобы это понять. Кроме того, у меня превосходный поверенный. Я просил его дать мне полные отчеты о жизни моих родственников. И он оказался прав, не так ли?
Она схватила с подноса еще бокал с пуншем.
— Знаешь, думаю, она намеревалась убедить меня, что ее драгоценные сыночки не имеют никакого отношения к похищению Лорелеи и, следовательно, не представляют угрозы для меня. Скорее всего, она еще и боится, что ты убьешь Ричарда и Ланселота, и всеми силами старается их защитить. Но у нее нет ни ума, ни характера, чтобы вести себя осмотрительно и дипломатично. Не то, что у тебя. Хотя есть моменты, когда ты становишься смертельно опасным.
— На этот раз я не убил Ричарда только потому, что он не сумел даже похитить кого следует. Но если он или Ланселот хотя бы пальцем тебя тронут, я прикончу обоих.
— Ты им так и сказал?
— О да. Никаких недомолвок, когда имеешь дело со злодеями, особенно молодыми, потому что у них вечно не хватает мозгов.
Он настороженно уставился на поднесенный к ее губам бокал.
— Я, кажется, женюсь на пьянице? Розалинда восторженно хихикнула:
— Может, когда ты просветишь меня в более утонченных, хоть и греховных, наслаждениях, я отрекусь от вкусного зелья, которое кружит голову и развязывает язык? И тогда, милорд, оно мне вовсе не понадобится?
Он взял у нее бокал и поставил на стол. Танцевать ему не хотелось. Хотелось перекинуть ее через плечо и сбежать по каменной лестнице, ведущей в темный сад.
— Играют вальс. Пойдем, — прошептал он вместо этого.
Розалинда снова улыбнулась:
— Сегодня утром в «Газетт» я прочитала, что скоро выхожу за тебя замуж.
— Да, ты надежно попалась в мои сети! — Судя по тону, он был ужасно доволен собой.
Позже, когда она танцевала с дядей Райдером, тот сказал:
— Дорогая, Уилликом рассказал о сегодняшнем визите леди Маунтджой. Кроме того, он утверждает, что ты прекрасно справилась со старой клячей.
— Так и думала, что он подслушивал.
— О, в семье Шербрук это искусство культивируется на протяжении многих поколений. Уилликом — один из достойных его представителей, и, думаю, его учителем был Холлис. А ты, Розалинда, умеешь подслушивать?
— Да, и прекрасно! Неужели не помнишь, дядя Райдер? Если ты хотел узнать, что происходит в Брендон-Хаусе и что на уме у Джейн, спрашивал меня. Если я ничего не могла ответить, все же знала, у какой двери подслушать, чтобы получить необходимые сведения.
Райдер со смехом закружил ее по залу. Услышав ее ответный смех, Николас, занятый беседой с только что прибывшим на бал Грейсоном, поднял глаза.
— Ее смех почти так же волшебен, как голос, — заметил Грейсон. — Полагаю, мой отец допрашивает ее насчет визита вашей мачехи.
— И она все ему расскажет?
— О нет. Очень выборочно. Она так любит моего отца, что не захочет расстраивать. Не поймите меня неверно: когда возникают настоящие трудности, она всегда идет за советом к маме или отцу. Если подумать хорошенько, я предпочту сделать то же самое.
— Хотелось бы знать, каково это — иметь любимых и достойных доверия родителей, — не задумываясь, выпалил Николас.
— О да. Жаль, что у вас не было таких. Зато был дед.
— Тут вы правы. А вот и мисс Килборн. Вон там, на другом конце зала. Она вам машет. Кстати, вы так и не рассказали, как прошел ваш литературный утренник.
— К тому времени как я ушел, моя голова так распухла, что я был рад, что приехал на Кинге, иначе она просто не прошла бы в дверцу экипажа.
— Сыты комплиментами до тошноты?
Грейсон кивнул. Николас заметил, что он старательно избегает смотреть на Лорелею. А та, как воспитанная молодая леди, не могла отойти от матери и направиться к ним.
— Я прочел объявление о вашей свадьбе, — буркнул Грейсон, — Поздравляю. А теперь пойду, приглашу на вальс Элис Гранд.
Николас и сам был доволен собственноручно написанным объявлением. Сегодня вечером, на балу у Брэнсонов, его поздравили не менее пятидесяти раз. Скоро она станет его женой… и что потом?
Обычно Николас предпочитал не вмешиваться в чужие дела, но при виде Лорелеи Килборн, сокрушенно взиравшей на Грейсона, который вальсировал с жизнерадостной и пышногрудой Элис Гранд, не выдержал, подошел к леди Рейми и попросил разрешения пригласить на танец ее старшую дочь.
Лорелея оказалась легка на ногу, грациозна и изящна. Заметив ее страдальческий взгляд, Николас понял, что лучше всего держать язык за зубами, и… и тут же спросил:
— Что случилось?
— Не знаю, — не колеблясь, ответила она. — А вы знаете?
— Что-то явно неладно. По крайней мере, с точки зрения Грейсона.
— Может, попробуете узнать, милорд? Я не слишком опытна в обращении с мужчинами и никак не способна объяснить, чем заслужила такое отношение.
Бедная невинная глупышка, хотя очаровательная и очень хорошенькая. Но ведь она сейчас заплачет. И что теперь?
Он выругался про себя и сдался:
