Колин чуть заметно улыбнулся.
– О чем бы ты хотела поговорить прямо сейчас?
– Я все еще считаю, что нам следовало бы лучше узнать друг друга, – серьезно ответила Ферн.
– И как мы собираемся это сделать?
– Обычно два человека рассказывают друг другу о себе, прежде чем они смогут действительно узнать друг друга, – объяснила Ферн, приняв его поддразнивание за чистую монету.
– Я думаю, мы уже познали друг друга, в библейском смысле, причем неоднократно, – вежливо сообщил Колин.
– И что эти слова означают?
– Постоянно забываю, какая ты еще наивная, – усмехнулся он.
– В Библии говорится о таких делах? – возмутилась она.
– «Да лобзает он меня лобзаньем уст своих! Ибо ласки твои лучше вина», – процитировал Колин, тут же подтвердив слова делом.
Когда он в конце концов оторвался от нее, Ферн, слегка задыхаясь, оттолкнула мужа.
– Ты снова пытаешься меня провоцировать, да?
– Если честно, то нет. Все потому, что я очень хотел тебя поцеловать, едва увидел здесь, только не мог найти предлог. Сделать это раньше выглядело бы неподобающим.
– Я думала, мы собирались драться, – призналась Ферн.
– Я тоже. Это еще одно новое, что мы теперь знаем друг о друге. Мы не так хороши в драке, как считали.
Она засмеялась:
– Я рада.
– Конечно. Что еще ты хочешь узнать обо мне?
– Я уже знаю, что у тебя нет любимого цвета.
– Я ошибался. У меня есть любимый цвет, это цвет твоих глаз.
– Лжец, – беззлобно сказала Ферн.
Он пожал плечами.
– Я старался.
– Если бы ты мог отправиться в путешествие, куда бы ты предпочел уехать?
– Я не... Я уже побывал во Франции, в Италии, Швейцарии. Полагаю, если бы я мог вообще куда-нибудь отправиться, то снова в Рим, только в античный.
– И стал бы рабом, брошенным на растерзание львам? Или варваром-гладиатором, захваченным в битве против римских завоевателей?
– Ни тем, ни другим. Я поужинал бы языками фламинго и жарким из сони, а потом отправился бы предупредить Цезаря... в намного более понятных выражениях, чем сделал этот предсказатель, припасенный для него в древнеримском сенате на мартовские иды. После чего, пока он казнил бы заговорщиков, я проник бы в дом, где он держал Клеопатру, и уж уговорил бы ее бежать со мной.
– Ты шутишь, – упрекнула его Ферн.
– Шучу. Куда бы я отправился? При желании я мог бы отправиться куда угодно, если бы не привычки да моя нелюбовь к опасностям большинства путешествий, которые удерживают меня дома. Исключите на время опасности, и мне понравится увидеть что-нибудь первым. Забраться первым на совершенно неприступную вершину или, возможно, первым достичь полюса.
– Я знаю, что хотела бы снова увидеть Париж, но еще мне очень хочется увидеть Испанию.
– Почему Испанию? – спросил Колин.
– Потому что она так часто касается истории Англии. Меня всегда интересовало, какой должна быть страна, породившая мужчину вроде Филиппа Второго или женщину вроде Изабеллы Кастильской.
– Логично, – признал Колин. Она почувствовала, как его пальцы нежно крутят локон, выбившийся из ее пучка. – Я должен был сделать распоряжение насчет горничной, которая сопровождала бы тебя в Рексмер. Это не умышленно, я просто не думал об этом.
Ферн слегка повернула голову, чтобы видеть его лицо.
– Это извинение?
Он выглядел опечаленным.
– Видимо, менее успешное, чем я надеялся.
– Поэтому ты отпустил своего камердинера, вместо того чтобы заменить мою служанку?
– Нет. Ты видела этот трактир, ни одной подходящей там не было.
– А ты был слишком горд, чтобы признать свою ошибку.
– Был слишком раздражен твоей наглостью, – поправил Колин.
– Наглостью! – Она пыталась казаться возмущенной, но вместо этого засмеялась. – Ты искупил вину, хотя и несколько странным образом, став таким же грязным, как и я. Обычно ты весьма тщательно и со вкусом одет.
– Просто я нанял очень хорошего камердинера. С ним бы случился удар, если бы он увидел меня сидящим на земле в дорогих серых брюках.
Ферн улыбнулась и, помолчав, с некоторым удивлением сказала:
– Мне только что пришла в голову любопытная мысль.
– О чем?
– Я подумала, ты мог бы стать очень хорошим другом.
– Другом? – скептически произнес Колин.
– Вот именно. С тобой мне хотелось бы часто разговаривать. Я не ожидала этого от мужа, и я рада.
– Я тоже.
Он повернул ее к себе и поцеловал в губы, такие мягкие, горячие, продолжавшие удивлять его не только страстью, но и словами. Ферн с готовностью ответила ему, запустила пальцы в его волосы и потянула за собой в папоротник. Когда поцелуй закончился, она еще несколько секунд лежала с закрытыми глазами, слегка нахмурив брови, отчего выглядела такой наивно решительной. Потом открыла глаза, в серой глубине которых теплилось желание.
– Это совсем не по-дружески, – сказала она.
– А я и не имел это в виду.
– Сделай это здесь, – приказала она, хотя и с долей стеснительности. – Вдали от этого отвратительного дома и отвратительных Рестонов. Я хочу тебя здесь.
– Я твой, – поклялся Колин.
Он снова поцеловал ее, на этот раз со всем пылом, наслаждаясь влажностью маленького рта, чувствуя, как ее пальцы вцепились ему в волосы, как напрягается в ожидании его тело.
– Сейчас. Пожалуйста.
Колин быстро отстегнул клапан брюк, выпустив на свободу нетерпеливую часть тела, она подняла юбки, и он легко вошел в ее влажную глубину. Ферн с таким желанием приняла его, что он едва не потерял контроль над собой. Он чуть передвинулся, чтобы ему не мешал корсет.
– Что... – Но вздох удовольствия оборвал ее вопрос, глаза у нее расширились. – О Боже!
Усмехнувшись сквозь зубы, он постепенно вошел в ритм, соответствующий ее желаниям, и когда у нее вырвался подавленный крик облегчения, тогда и он позволил себе расслабиться. На один прекрасный миг по его телу прошла огненная пульсирующая волна и схлынула, оставив после себя теплую усталость.
– Быстро... может быть хорошо... тоже, – произнесла Ферн и вытянулась рядом с ним. – Особенно... я думаю... Похоже, начинается дождь.
Колин поднял лицо к небу. С тех пор как они вышли из дома, облака стали ниже и значительно потемнели.
– Идем, – сказала он, вскочив с земли.
– Не беспокойся. Сейчас я не буду возражать против небольшого дождя.
– Если не заболеешь. – Он протянул ей руку, и Ферн неохотно позволила ему поднять ее на ноги.
– Думаешь, мы очень далеко от дома? – спросила она.
Прямо над ними прогремел гром.
