Этот викинг был, по-видимому, товарищем Бродира; его налитое кровью лицо пылало гневом, а стальные пальцы едва не сломали ей кости. Фиона закричала, и ее отчаянные вопли на мгновение перекрыли общий гул. Она не хотела так просто умирать.
Всего минуту назад выглядевшая довольно мирной, обитель викингов мгновенно превратилась в ад, в столпотворение кричащих разгневанных людей. Фиона тоже кричала изо всех сил, и поэтому не сразу заметила, как уже другие руки вырвали ее из железной хватки первого викинга. Она продолжала отбиваться все то время, пока новый владелец перебрасывал ее себе через плечо, и успокоилась, только когда поняла, что ее подняли вверх, к самому потолку, и быстро понесли к выходу из зала.
Шум и суматоха стали постепенно стихать. Человек, выходя, пригнулся, прошел по коридору, открыл дверь и швырнул ее на кровать.
Задыхаясь, Фиона приподнялась, взглянула в мертвенно-бледное лицо Дага и только потом перевела дух. Он снова спас ее!
Однако по мере того, как викинг продолжал смотреть на нее, чувство облегчения куда-то пропало. Даг стоял над ней, сжав кулаки, глаза его метали голубые молнии. Он выглядел так, словно собирался избить ее до полусмерти.
Фиона обреченно вздохнула. Тело ее и без того болело, горло саднило от криков. Если ей суждено найти смерть в этом мрачном, чужом для нее мире, лучше уж принять ее от руки этого великолепного воина.
Она вытянулась на кровати, дрожа всем телом. Пусть случится самое худшее – все равно у нее уже нет сил противостоять судьбе.
Постепенно взгляд ее светло-зеленых глаз стал странно-спокойным, и теперь безвольно лежащие на постели тонкие изящные руки и стройные ноги словно сами отдавали ее ему во власть. Даг ощутил, как его гнев начал понемногу исчезать. Женщина ни в чем не виновата, она только защищала себя; откуда ей было знать, что карой для раба, осмелившегося поднять руку на викинга, испокон веку являлась смерть! Будет ли ярл снисходителен к ней только потому, что она еще так молода и к тому же красива?
Даг почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. То, что она принадлежала к слабому полу, лишь усугубляло ее вину. Если Бродир умрет от раны, то смерть эта будет считаться позорной. Несмотря на жизнь, проведенную в боях, дух его не будет вознесен валькириями и не разделит славу героев, пирующих под высокими сводами в громадных залах Валгаллы.
И все-таки Бродир вряд ли так скоро покинет этот мир, особенно если за ним заботливо ухаживать, – прежде он уже оправился от доброй дюжины куда более серьезных ран, полученных в боях от мечей и боевых топоров противника; убить этого человека было не легче, чем быка. Но это означало лишь, что вместе с ним не умрет и его ненависть к пленнице. Бродир будет холить и лелеять свою месть с таким же фанатизмом, с каким последователи Христа поклоняются своему мягкосердечному божеству. Даже если ярл сохранит ирландке жизнь, Бродир не перестанет мстить ей.
Даг устало вздохнул. Теперь ему казалась совершенно наивной мысль о том, что он сможет избавиться от ответственности за эту женщину.
За его спиной раздался какой-то шорох. Даг повернулся и увидел, как в каморку проскользнула рыжеволосая рабыня и уставилась на Фиону расширенными от ужаса глазами.
– Ты ведь еще не убил ее, не правда ли? – спросила она.
Даг отрицательно покачал головой, а потом, в свою очередь, спросил:
– Как настроение в зале? Бродир уже не визжит, словно недорезанный боров?
– Нет, хотя все еще требует крови пленницы и клянется, что он ей этого никогда не забудет.
Даг кивнул.
– А что говорит ярл?
Девушка пожала плечами.
– Кнорри уверяет всех, что ты достойно накажешь свою рабыню, так как эта женщина является твоей собственностью и ты можешь поступать с ней, как тебе заблагорассудится.
– Конечно, – с горечью произнес Даг. – Я и собираюсь покарать ее.
– Покарать?
Ужас в голосе рабыни немного развеселил Дага. Неужели она в самом деле верит, что он может убить ирландку?
– Останься с ней, – коротко приказал он девушке. – Если кто-нибудь попытается сюда войти, тут же зови меня.
– Куда ты собрался?
– Я должен переговорить с ярлом.
Викинг быстро вышел.
Когда он входил в зал, обстановка там была уже намного спокойнее. У очага Мина и Ингеборг промывали теплой водой рану Бродира; в глубине Кнорри, Сигурд и Веланд не спеша ели и разговаривали, словно ничего не произошло. Заметив молодого викинга, Кнорри слегка нахмурился, но ничего не сказал.
Даг опустился на лавку, допил пиво и поднял рог, давая этим знак рабыне, а затем взглянул в водянисто-синие глаза ярла.
– Мне надо обсудить с тобой, дядя, неуважительное поведение моей рабыни.
Кнорри что-то пробурчал себе под нос.
– Ирландка вела себя совершенно непозволительно, но, принимая во внимание то, что она среди нас чужая, а рабыней стала совсем недавно…
– Ты хочешь придумать ей оправдание? – перебил его Кнорри. – Женщине? Рабыне?
Он громко фыркнул.
– Почему то, что она женщина, должно умалять ее храбрость? – спросил Даг, пытаясь подойти к делу с другой стороны. – Разве можно отрицать, что она отважно сражалась? Если бы она была мужчиной, даже рабом, ее бы воспели за такой поступок.
– Воспели бы, а потом убили. – Кнорри упрямо сжал губы.
Даг промолчал; он старался найти аргументы, которые убедили бы старика сохранить ирландке жизнь. Глядя в сторону очага, он рассеянно следил за тем, как две рабыни стирали с – пола кровь, пока Мина и Ингеборг спорили с проклинавшим всех и вся Бродиром, уговаривая его дать им возможность перенизать рану.
Даг снова повернулся к Кнорри.
– Горло Бродира не слишком серьезно повреждено; через чару дней у него останется только небольшой шрам на память.
– Если не начнется воспаление, – ледяным тоном произнес Кнорри. – Не дай Бог, если я потеряю отличного воина из-за глупости твоей рабыни, – тогда ты заплатишь мне виру.
Даг, раздумывая, провел пальцем по узору на столешнице.
– Если, ирландка будет ухаживать за Бродиром, ты можешь быть уверен, что рана не воспалится. У нее есть опыт в таких делах: она спасла мне руку и вылечила лихорадку.
В глазах Кнорри вспыхнул неподдельный интерес.
– Так, стало быть, эта женщина – целительница?
– Не могу сказать наверняка, но она умеет лечить раны.
Кнорри медленно кивнул.
– По крайней мере мы должны позволить ей вылечить Бродира, прежде чем казним ее, – раны от ножа бывают опасными.
Даг поморщился: слова Кнорри о казни ирландки ему откровенно не понравились.
– Я не хочу, чтобы ее убили, – произнес он, – потому что она помогла мне.
