Вы об этом подумали? Папенька, я…, я не знаю, что ответить, вы боитесь, что я останусь старой девой, я не хочу выходить быстрее, потому что мне жить с этим человеком всю оставшуюся жизнь. С вашего разрешения, уберу чай и иду на прогулку…
Пётр Константинович молча, кивнул, а ловкая Агнесса быстро убрала опустевший за беседой чайник и розетку с клубничным вареньем, которое так любил пожилой купец, а после этого пошла прогуляться в городской парк. В этот раз неумолимый календарь показывал июнь, на улице безветренно, пригревало ласково солнышко, а Агнесса гуляла с маленьким томом стихов по улице, настолько же красивая, полувоздушная в цветочном платье, и насколько и печальная. Агнесса любила читать на большой чугунной скамейке в городском парке, в её кругу чтения входили как поэты, так и прозаики, Данте, Гюго…, но стихи она любила намного больше. Здесь же, в парке, она часто читала святое Евангелие. А ещё на этой же чугунной массивной скамейке в парке она любила мечтать, кормить голубей и размышлять о будущем. Вот и сейчас, прикрывшись стихами, она ещё раз обдумывала свою предыдущую жизнь и эту поднадоевшую тему замужества. Духовно-приходская жизнь, ласковые родители, учителя и книги…, так она жила до двадцати двух лет, пока отец и мать не решили твёрдо, что «прелестнице доченьке» пора замуж. Агнесса понимала беспокойство родителей, но не торопилась соглашаться, ведь от этого решения зависела вся остальная жизнь…, но доверия особого никто из женихов не вызвал…, а так хотелось ей встретить в первую очередь родственную душу. Чтобы понимать друг друга с полуслова, чтобы жить одним и тем же, но среди женихов не было такого человека…
…Потом уже Агнесса зачиталась стихи, затем вернулась домой к обыденным делам с мамой, добродушной весёлой тучной купчихой Верой Сергеевной, но нерешённый вопрос мучил всю дружную семью Смирновых. В прочем, особо грустить было некогда, ведь после обеда их уже ждала модистка, нужно было сшить платье на обед у барона Мишеля де Сифа. Модистка, пожилая француженка в старом чепце, долго возилась с примеркой ярко-голубого, пышного, как облако, и обильно украшенного кружевами платья для Агнессы.
…Подготовка к званому обеду была очень хлопотной, но через несколько дней Агнесса вместе с многочисленными гостями восседала на нарядным богатым столом в ярко-голубом платье, подобном облаку, и, от скуки, то снимала, то снова одевала атласные туфли с бантиками, периодически поправляя пшенично-золотые букли, перевязанные тёмно-синей лентой с тоской в глубинно-синих веждах. Эта официальная обстановка и одинаковые темы для разговоров поднадоели Агнессе. А в это время между гостями барона Мишеля де Сифа, среди которых были и другие претенденты на руку юной очаровательной девушки, шёл светский разговор:
– Господа, а вы не задумывались, о какой старости вы мечтаете? Некоторые люди считают, что есть мудрая старость, когда старшему поколению есть, чему полезному научить младшее, а некоторые говорят, что старость – это лишь болезни и дурость. А что думаете вы?
– Для меня старость – это опытность, поэтому авторитет старшего поколения должен быть беспрекословен! Они больше прожили! – с видом важного индюка, поправляя пышные усы, подчеркнул Мишель де Сиф.
– А для меня старость, наоборот, – лишь маразм! Эти возрастные люди забывчивые консервативные маразматики, с которыми неинтересно, я за прогресс, и могу всё объяснить с научной точки зрения, в том числе процесс старения… – пессимистичным тоном подметил студент Фома, а Алексей Виноградов, поправив красивую блестящую тёмно-шоколадную шевелюру, артистично кивнул, добавив:
– Да, чаще всего старость – это маразм и беспамятство, усталось от жизни, а ещё именно пожилые люди чаще всего критикуют мои работы, потому что уже не могут вникнуть в их глубокий смысл…
– А я считаю, что у старости нет единого рецепта, как и у юности, более того, я считаю, что по-настоящему мудрая старость есть, но это плод тяжёлых трудов над собой, умение делать правильные выводы из ошибок, подстраиваться под новшества, умение следить как за благополучием, души, так и тела, получается, мудрую старость мы заслуживаем мудрой юностью, более того, думаю, что внутренний, душевный, и биологический возраст не всегда совпадают, сударыня… – Высказал свою мысль граф Семён Степанович, поправив седые, как серебро, но аккуратные модные бакенбарды, которые удачно сочетались с его аристократичным модным нарядом.
Тут Агнесса наконец-то оживилась, понимая, что интересная фраза Семёна Степановича её зацепила, на личике появился неподдельный интерес вместе со словами:
– То есть, вы хотите сказать, что человеку ровно столько лет, насколько он ощущает себя в душе? А как же его настоящий возраст? И вы весьма благосклонно относитесь к моде, но разве, по-вашему, мода не развращает душу, как думают многие возрастные люди?..
– Да, я считаю, что внутренний и биологический возраст не связаны между собой, а ещё я не согласен с тем, что любая мода развращает душу, если мода украшает, не мешает гармоничной личности, то я вовсе не против. – Ответил Семён Степанович, расправив красивые стройные плечи (тут Агнесса впервые обратила внимание, что Семён Степанович имел красивую величественную осанку, а так же в целом спортивное приятное телосложение).
– Значит, вы любите балы и театры, ведь это неотъемлемая часть модной светской жизни, так же мне интересно, как вы относитесь к крепостным театрам…
– Да, балы я люблю, блестяще танцую, считаю, что танцы объединяют и полезны и для души и для тела, иногда посещаю балеты, самое прекрасное по моему скромному мнению искусство-с, но являюсь ярым противником крепостных театров, думаю, что это очень жестоко и неразумно. Обращаясь с крестьянами по человечески, как с достойными людьми, можно не только оправдаться перед Богом и сыскать славу «доброго кормильца», но и получить больше прибыли…
– А что вы ещё любите? – поинтересовалась Агнесса с мыслью: «Не знаю, как это у него получается, но его хочется слушать, если бы не возраст и вопрос о детях, пожалуй, в него можно было бы влюбиться…».
– Я люблю любое движение, страстный поклонник фехтования и конной езды, много читаю, поклонник Данте и Шекспира, люблю поэтов и баснописцев, особенно Эзопа…
Агнесса смущённо опустила ресницы, мило разрумянилась, когда Семён Степанович очень даже оценивающе посмотрел на голубое платье – облако девушки, без сомнения пока Семён Степанович ей нравился больше остальных ухажёров.
«Но ему к сожалению, уже шестьдесят лет, он мне не подходит…» – напомнила себе со вздохом Агнесса, и решила пообщаться с другими гостями, поэтому она повернулась к барону, решив продолжить интересный разговор:
– Боюсь, месье, вас не поддержали, у нас пока двое противников авторитета старших, и один нейтралитет. А что вы скажете о балах и крепостных театрах?
– О, нет-нет, я большой противник балов и театров, – с неприятным акцентом ответил барон
