Конечно, он не признался открыто в этом девушке, но ей казалось, что в душе он очень обеспокоен. Например, о вчерашнем вечере и о встрече с некоронованным главой анархистов он не проронил ни слова, хотя, наверное, после ее ухода с Пьером из кафе там возникла бурная дискуссия. Видимо, воспоминания об этой стычке ему не доставляли никакого удовольствия.
К некоторому ее удивлению, месье Дюмон как бы начисто выбросил из головы все мысли о символизме и анархизме и рассказывал ей только о достопримечательностях Парижа, об истории и архитектуре этого города.
Они внимательно осмотрели снаружи собор Парижской Богоматери. Затем профессор торжественно провел ее внутрь, где они уселись на дубовую скамью в прохладном полумраке задних рядов, и он приглушенным голосом рассказал ей о тайнах этого самого, может быть, удивительного здания Франции, да и всей Европы.
После они подъехали на фиакре к Триумфальной арке, а потом спустились вниз по Елисейским Полям, где под великолепными каштанами играли нарядные дети, а смешной человечек продавал разноцветные воздушные шары, причем эта огромная связка едва не отрывала его самого от земли, Это зрелище могло внести радость в любую душу, но Заза ничего не радовало, потому что рядом не было Пьера. Она хотела ощущать его присутствие возле себя, и встречаться с ним взглядом, слушать его ласковый голос «! его комплименты, от которых ее сердечко буквально выпрыгивало из груди.
— Я знаю здесь одно очаровательное кафе, где мы можем перекусить, — сказал профессор.
Заза не смогла сдержать возгласа досады. Ведь она так надеялась, что обедать они будут с Пьером.
Больших усилий ей стоило не выдать свое разочарование старому учителю.
— Я уверена, что вы, конечно, знаете все приятные уголки Парижа, профессор, — нарочито беззаботно произнесла она. — Но не могли бы мы сперва заехать в наш отель. Ведь это, кажется, не так уж далеко отсюда.
— Да, конечно, — благодушно согласился профессор. Заза попросила возницу отвезти их в отель» Де Шамс «, а там предложила учителю:
— Почему бы вам не подождать меня в экипаже? Я вернусь буквально через минуту.
— Я не тороплюсь, — сказал профессор. — Во Франции можно пообедать в любое время.
Он произнес это с удовлетворением, гордясь и своей страной, и своим любимым городом. А Заза вспомнила, как строго соблюдалось расписание трапез во дворце Мелхаузена и как ее пунктуальный папаша приходил в бешенство, если кто-то запаздывал к обеду или ужину.
Она выпрыгнула из фиакра и вбежала в вестибюль отеля. Портье за стойкой мирно читал газету.
— Скажите, пожалуйста, месье Бувье еще не вернулся? — поинтересовалась Заза.
— Нет, мадемуазель. Во всяком случае, я его не видел. Мимо меня он не проходил. У Заза упало сердце.
— Будьте добры, удостоверьтесь в этом, — попросили она, начиная волноваться.
Портье позвал слугу, и тот уверенно заявил, что месье Бувье не появлялся в отеле с Тех пор, как покинул его ранним утром.
Заза, с трудом сдерживая слезы, поднялась в свою комнату, чувствуя себя совсем потерянной.
Не по ее ли вине Пьер отправился куда-то, даже не оставив никакого послания? Ведь он должен был догадаться, как она беспокоится о нем. Это беспокойство явно читалось на ее личике, и в голубых глазах, и в дрожании губ, когда она взглянула на свое отражение в зеркале.
Еще вчера она была так счастлива, а сегодня ей казалось, что солнце больше уже не светит и промозглый туман охватил ее. И не было поблизости Пьера, который бы ободрил ее и унял бы ее дрожь в своих сильных объятиях. Бедной девушке ничего не оставалось, как только спуститься вниз к ожидающему ее профессору.
Ей ничего не запомнилось из того, что показывал ей и говорил учитель после обеда в маленьком ресторанчике. А ресторанчик был действительно очарователен.
Сам владелец восторженно приветствовал старого музыканта и заявил, что подаст им особо изысканные блюда и редкое вино из личных запасов.
Все это сопровождалось бесконечным количеством комплиментов, адресованных юной племяннице профессора, а также восторженными возгласами по поводу цветущего вида самого профессора.
Заза как могла из любви к своему учителю поддерживала оживленное настроение за столом. Она знала, что для него значило посещение Парижа, мест, полюбившихся ему с молодости, людей, которые еще помнят его, и ей не хотелось портить ему удовольствие, хотя это было очень трудно, потому что ее мысли занимало совсем другое.
Она заставляла себя изображать, что слушает внимательно произнесенное им каждое слово, как было когда-то на уроках во дворце. А на самом деле все ее существо жаждало встречи с Пьером, и каждый час разлуки был для нее мучителен.
Ей все больше казалось, что дна навсегда потеряла его.
» Почему я была так опрометчива, так глупа?«— спрашивала себя Заза.
По возвращении в отель она вновь осведомилась о Пьере, но ей сообщили, что он не появлялся, и девушка с ужасом решила, что вообще больше никогда не увидит его Пока профессор медленно поднимался по лестнице, цепляясь за перила и оберегая поврежденную ногу, она вдруг резко повернулась и сбежала вновь вниз в вестибюль.
— Вы абсолютно уверены, — обратилась она к портье дрожащим голоском, — что месье Бувье не покинул отель навсегда? Он не забрал с собой багаж?
— Нет, мадемуазель, — отозвался портье. — Багаж месье Бувье по-прежнему у него в комнате, и он еще не оплатил счет.
Улыбка добродушного портье была понимающей, и он по-отечески обратился к девушке:
— Вам не следует так беспокоиться, мадемуазель. Поберегите ваши нервы. Даже мне тяжело смотреть на ваше опечаленное личико. Месье обязательно возвратится к ужину, когда друзья вашего дядюшки соберутся, как обычно, в кафе.
— Скажите ему, когда он появится, что я хотела бы поговорить с ним, — попросила Заза.
— Я обязательно передам ему это, мадемуазель. Вновь взбегая вверх по лестнице, Заза подумала, что с ее стороны было очень опрометчиво так открывать перед портье свои чувства к Пьеру. Впрочем, сейчас ей было не до условностей. Она мысленно молилась о том, чтобы вновь увидеть Пьера.
Но он не появился и тогда, когда наступило время ужина, и, спустившись в кафе вместе с профессором, Заза обнаружила там только все ту же компанию анархистов, включая Лорена и Бюссе, которые ей так не нравились.
Единственное, что ее немного обрадовало, — это отсутствие великого смутьяна Эмиля Пужье.
Но радость ее длилась недолго, ибо даже без знаменитого журналиста за столом все равно вспыхнул очередной спор по поводу» прямых» действий, под которыми подразумевалось насилие.
