– Я поняла, что вы имели в виду. Только я вам не верю. Мужчин не волнуют… такие женщины, как я.
Алекс рассмеялся:
– Ваши слова лишь подтверждают то, насколько вы неискушенны в подобных вопросах. – Что касается самого Алекса, то стоило ему ощутить аромат роз, когда Нелл входила в комнату, как его бросало в жар. Не будь он джентльменом, читающим ей нравоучения об опасности быть совращенной светским распутником, он расцеловал бы ее, выдернув шипы из этой розы, и приложил к губам эти нежные шелковые лепестки. Нет! Он должен был бы высечь себя за столь непристойные мысли о Нелл. Хорош гусь, нечего сказать! А еще во всеуслышание утверждает, что он – ее кузен! Чем он лучше сэра Чонси? Разве что тем, что ни за что не станет вести себя так, как рисует ему его разыгравшееся воображение. – Волнуют. Еще как волнуют!
– Только не женщины моего возраста, – все еще не верилось Нелл.
– Что? Хотите сказать, что вы слишком стары, чтобы привлечь внимание мужчины? Когда мой отец встретил Лизбет и влюбился в нее без памяти, она была старше вас.
– Да, но я не похожа на Китти Джонстон из гостиницы. – Нелл нервно теребила вырез платья, глядя на свой скромных размеров бюст.
– Нет, и слава Богу. Даже Гейнз не захотел бы женщину, которую так просто купить. Именно ваша неискушенность и обезоруживает мужчин. Более того, вы – леди, с грацией и шармом, внутренней красотой, к тому же привлекательная внешне.
– А вы?
Кард поднял брови.
– Что – я?
– Вы испытываете ко мне нечто подобное? Я вас волную?
– Боже правый! Чему только вас учили в вашей академии? Разве может женщина задавать мужчине такие вопросы?
– А как иначе я узнаю, что у мужчины на уме и каковы его намерения? Я полагала, что сэр Чонси очень мил со мной потому, что вы с ним друзья.
Алекс фыркнул.
– Разве он приносил букеты цветов, чтобы украсить комнату несчастного больного друга? Или, может быть, гладил моего гуся?
– У вас нет гуся.
– Не имеет значения. Распознать намерения джентльмена должны не вы, а ваши опекуны и ваш брат. И, учитывая, что я здесь, а Филан исчез в неизвестном направлении, я счел необходимым действовать в ваших интересах и защищать вас. Вам следовало бы благодарить меня за это, а не ругать.
– Понятно. – Нелл заметила, что Кард уклонился от вопроса, испытывает ли он к ней чувства определенного рода. Значит, она не привлекает его. Как Нелл и подозревала. Алекс говорил ей, что мужчины находят ее соблазнительной, исключительно по доброте душевной, а также потому, что заботился о ее репутации.
Пусть сэр Чонси – совратитель невинных девушек, как утверждает Кард, баронету все равно не удалось тронуть ее сердце, она не питала к нему нежных чувств. Вообще не думала о нем.
Лорд Кард заблуждается, полагая, что Нелл ничего не знает о жизни. О таких женщинах, как Китти Джонстон, о плотских порывах и запретных фантазиях. О многом она узнала из книг. Кроме того, в академии благородных девиц, как только в спальнях гасили свет, девушки обсуждали все запретные темы. Ведь Нелл уже двадцать пять. Разумеется, она знает про секс! Понаслышке.
Кузен Алекс ошибается также, оценивая опасности, подстерегающие неопытную девушку. Не имеющий дурных намерений Кард представлял собой для нее большую опасность, чем любой складно говорящий напыщенный лондонский щеголь.
Нелл подумала, что должна быть признательна лорду Карду за напоминание о том, что ей нельзя возноситься в своих мечтаниях.
Леди Люсинда Эпплгейт прибыла на следующий день, ее приезд был обставлен с большой помпой. Столь впечатляющее зрелище поразило жителей деревни. Нелл была на грани отчаяния.
Дочь герцога Апстона прибыла в карете с фамильным гербом – вместе со своим отцом-герцогом, с кузиной герцога, которая была глуха, и с секретарем герцога. Нелл ожидала, что приедет старая кузина, леди Хаверхилл, компаньонка леди Люсинды. Потом решила, что герцог велел, помимо слуг, взять в поездку мужчину, чтобы его единственная дочь была в безопасности. Но зачем секретарь? Неужели его светлость настолько загружен делами, что секретарь должен находиться рядом с ним постоянно?
Должно быть, недоумение отразилось на лице Нелл, потому что, представив гостей, леди Люсинда наклонилась к ее уху.
– Я привезла его для тебя, – сказала она тихо, делая вид, будто целует приятельницу в щеку.
– Для меня? – не поняла девушка. День рождения у Нелл не намечался, к тому же леди Люсинда не помнила, когда у ее подруги день рождения, да и Нелл никогда не высказывала пожеланий получить в качестве подарка прыщавого секретаря. – Зачем? Мне вполне хватило бы пары новых перчаток. Но зачем мне секретарь?
– Глупенькая, он приехал, чтобы составить тебе компанию за обедом и быть твоим кавалером на танцах, – продолжала нашептывать леди Люсинда, пока мистер Пибоди, секретарь, стоял поодаль, ожидая прибытия следующего экипажа, в котором ехали слуги – без них нельзя обойтись, если в гости нагрянул сам герцог собственной персоной. – Он умен и превосходно воспитан. Папа говорит, что мистер Пибоди – целеустремленный молодой человек и может стать кандидатом в палату общин. Твой брат должен иметь это в виду. По-моему, этот Пибоди не так уж и плох. Где ты найдешь себе лучшего, чем он?
– Партнера по танцам?
– Где ты найдешь для себя лучшую партию, глупенькая? Не будь тупицей. Или ты решила так и засохнуть старой девой?
Нелл взяла себя в руки. Ее так и подмывало ответить леди Люсинде в том же духе: ведь они с ней были одного возраста, значит, то же самое она могла сказать и о своей подруге.
Дочь герцога показалась Нелл еще красивее, чем прежде. Ее черные волосы были убраны под модную шляпку в рюшечках, с кокетливыми вишенками, свисающими с края полей. На фоне дорожного платья цвета темно-красного сердолика ее кожа казалось фарфоровой. На шее у нее красовались два ряда длинных нитей дорогих фамильных жемчугов, а плечи красавицы аристократки покрывал белый меховой палантин. Леди Люсинда была высокого роста и хорошо сложена. Она двигалась с естественной и уверенной грацией, которую в академии благородных девиц тщетно старались выработать в мисс Слоун. Даже немного крупный нос не мог отвлечь внимание от ее необыкновенной элегантности. Короче говоря, Люсинда Эпплгейт выглядела так, как и полагалось лондонской леди высокого происхождения со средствами и хорошим вкусом. И… как превосходная партия для графа Карда.
На фоне блистательной подруги Нелл тут же почувствовала себя невзрачной и блеклой, даже в своем лучшем дневном платье, в которое она успела облачиться, когда из деревни дошли слухи о приезде высоких гостей. Ее одежда местного пошива была старомодна, единственной фамильной драгоценностью был простой золотой медальон, доставшийся ей от матери. Нелл не могла похвастаться ни ростом, ни статью, ни высоким бюстом, ни уверенностью в себе. Она совсем упала духом, но, торжествуя в душе, нашла в себе силы прошептать:
