Ее внимание привлекло движение в дальнем углу комнаты. Эрос сидел в кресле. Даже не видя его лица, Аланис чувствовала на себе его взгляд.
– Как же непостоянно сердце женщины, – пробормотал он себе под нос. – Неужели низкий смерд стал вдруг достоин тебя? Вчера еще я не дотягивал до твоих стандартов. Что изменилось? – спросил он с горечью.
– Ты назвал свое настоящее имя. Ты доверился мне. Скажи, что произошло, Эрос. Почему ты покинул Милан? Что стало с остальными членами твоей семьи?
Вспыхнувшая спичка осветила суровые черты его загорелого лица. От Эроса веяло вселенской усталостью, и не только физической. Со стуком поставив рядом с собой пустой стакан, он зажег свечу. Медальон валялся тут же грудой золота и воспоминаний.
– Ты пришла сюда не разговаривать, – произнес он хрипло. Его холодность привела Аланис в замешательство.
– Если хочешь, я уйду. Но сначала давай поговорим. Мы не можем оставить все как есть.
– Не затевай со мной игру, – предупредил он. – Я не попадусь на твои бесхитростные уловки, Аланис, поскольку имел дело с профессионалами, которым ты в подметки не годишься, которым ничего не стоит одурачить человека.
– Я и не собиралась этим заниматься. Я не из твоих… подружек, на любовь которых установлен ценник.
– Ты хуже, Аланис, – выдохнул он. – Ты охотишься на мою душу. Гарпия.
– Неужели ты так плохо думаешь о женщинах? Или не считаешь себя достойным бескорыстной любви?
– Убирайся! – прорычал Эрос, вскочив на ноги. – Возвращайся в свой серый мир и оставь меня в покое!
Аланис подошла к нему и коснулась его груди.
– Расскажи мне все.
В его глазах отразилась невыносимая боль. Аланис слегка подтолкнула его, и он рухнул в кресло. Встав напротив, она погрузила руки в его густые волосы. Он запрокинул голову, чтобы увидеть ее глаза.
– Ты знаешь, почему я пришла, – улыбнулась Аланис. – Я хочу тебя, а ты хочешь меня.
Обхватив ее бедра, Эрос прижался лицом к ее плоскому животу.
Обняв его, Аланис отдалась предвкушению. Сегодня ночью не будет невыносимых часов одиночества и тоски. Сегодня она разделит свою боль с Эросом.
Он порывисто встал, прижимая ее к себе. Она почувствовала биение его пульса.
– Я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной, – признался он.
– Между нами должна быть абсолютная честность. Твое прошлое, твои чувства не должны быть тайной.
– Я расскажу тебе все, что ты хочешь обо мне знать, Аланис, но должен предупредить, что кое-что тебе вряд ли понравится. Если у тебя есть сомнения, лучше уйти сейчас и вернуться домой с Саллахом. Чтобы потом ни о чем не сожалеть. Но если ты решила остаться со мной, – его голос смягчился, – ты станешь моей. Во всех отношениях. Никаких побегов. Никаких слез. Никаких сожалений.
Отсутствие сожаления – самое трудное из обещаний. Ей вспомнились слова Саллаха: «Рискни сердцем».
– Никаких сожалений, – прошептала Аланис и поцеловала его в плечо. – Возьми меня.
– Ты никогда не пожалеешь об этой ночи, amore. Клянусь.
Сегодня она от него не убежит. Он об этом позаботится. Эрос взял ее за руку и повел к своей постели.
На столике возле кровати он зажег свечу и откинул с плеч Аланис длинные пряди. Затем потянул завязки ее ночной сорочки.
Шелк упал к ее ногам каскадом волн. Эрос судорожно вздохнул.
– Ты еще прелестнее, чем я себе представлял, ninfa bionda. Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Ты сказала: «Возьми меня». Повтори это, Аланис.
Она обняла ладонями его лицо.
– Возьми меня, Эрос. Я хочу тебя. Как же я тебя хочу!
Эрос покрыл поцелуями все ее тело, в то время как рука скользнула вниз, к самому интимному уголку. Он проник пальцами в ее лоно.
Аланис застонала и приподняла бедра. Эрос продолжал работать пальцами.
– Эрос, я больше не могу…
– Я тоже. – Аланис почувствовала, что его плоть, твердая как камень, заполнила ее всю, разрывая на части.
– Эрос, остановись! – закричала она. Но он уже вошел в нее, и Аланис услышала, как он застонал. Боль была невыносимой. Эрос стал двигаться. – Остановись, Эрос, пожалуйста! Очень больно! – Аланис всхлипнула.
Он замер.
– Не плачь. – Он поцеловал ее в мокрые щеки и опухшие губы. – Больно больше не будет. Обещаю. Только приятно.
Боль отпустила. Аланис ощутила в себе его пульсацию. Он приподнялся на локтях и снова вошел в нее и стал медленно двигаться.
Аланис тоже стала двигаться, стараясь подстроиться под его ритм.
– Теперь лучше? – спросил Эрос.
– Да.
Его бедра двигались все быстрее.
– Я горю… сгораю в тебе, любовь моя.
Стиснув зубы, он удвоил скорость, стараясь сохранить самообладание.
Аланис била дрожь.
– Не мешай себе. – Он приковал ее взгляд. Его бедра взлетали и опускались. – Пусть все произойдет.
Ее тело требовало развязки. Она стонала, сжимая пальцы, в попытке взлететь на вершину блаженства. И когда это наконец произошло, Эрос, излив в нее семя, тяжело дыша, упал на кровать.
Дыхание Эроса стало ровным, и Аланис подумала, что он уснул. Спрятав лицо у него в волосах, она прошептала:
– Я люблю тебя.
Ответа не последовало. Аланис не знала, слышал он ее или нет.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Эрос.
– Прекрасно, – прошептала Аланис, – а ты?
– Я чувствую себя счастливым, – ответил Эрос и пылко ее поцеловал.
После долгой паузы Аланис спросила:
– Эрос, ты женат?
– Нет.
– А был?
– Нет.
– А как это было у тебя в первый раз?
Он округлил глаза.
– Кем была твоя первая женщина?
– Она была горничной в доме герцога Д'Эсте, где я воспитывался с двенадцатилетнего возраста. Мне было пятнадцать. Ей – двадцать пять. Ее звали Алессандра. Как-то ночью она пришла ко мне в спальню, и я сделал то, чего она от меня хотела. Никакой романтики.
– А была женщина, которую ты любил и которая предала тебя?
– Я никогда никого не любил.
Эрос встал, ополоснул лицо, подошел к окну и задумался. Аланис потянулась за ночной сорочкой, когда Эрос нарушил молчание:
– Это было в 1689 году. До Рождества Христова оставалось два дня. Стояли плотные холода. В Милане было темно и тревожно. Обычно на другое утро мой отец ходил к обедне в церковь Сан-Франческо. Но следующее утро для него не наступило.
Аланис уронила сорочку и, откинувшись на подушки, натянула на себя одеяло.
– Я возвращался домой из Феррары, где находился на воспитании у герцога Д'Эсте, члена нашей семьи и союзника. – Эрос со вздохом провел по волосам. – Согласно обычаю, обучением будущего герцога должен заниматься не отец, а кто-то другой. У меня было много наставников. По четырнадцать часов в день я изучал философию, искусство, науку, астрономию, языки и многое другое, чтобы потом занять свое место среди равных. У меня были учителя фехтования, танцев, верховой езды. На турнирах я завоевал право нести знамя Вайперов, но в основном я изучал военное искусство. Потому что для Милана сила – это все, и управлять им мог только сильный герцог.
