Гидеон улыбнулся.
– Да, очень даже может быть, что все так и было. Только вот отсутствуют всякие доказательства того, что этот Джим был чем-то обеспокоен.
– А как вы собираетесь его найти?
– Сначала расспрошу лорда Фэрхейвена и кое-кого из его служащих. А потом надо будет походить пешком, – сказал Гидеон и снова улыбнулся. – Сколько лет в пехоте – и вот опять. Ноги не поднимаются.
– А когда будет объявлена воля леди Фэрхейвен? – задумчиво спросила Джоанна.
– Думаю, не раньше чем на той неделе, так что время у меня еще есть. Может, я и успею найти Джима.
– А Тони могут опять арестовать?
– Если не найдется другой подозреваемый, то могут.
– Раз так, то вы уж постарайтесь. Ради Бога, прошу вас и желаю удачи. – Джоанна поднялась и, прощаясь, протянула руку. – Дадите мне знать, когда у вас появятся новости?
– Разумеется, миледи.
– А я постараюсь сделать все, чтобы спасти репутацию Тони, – пообещала Джоанна с оптимизмом.
Однако если на этот счет Джоанна и питала какие-то иллюзии днем, то вечером, слыша все эти пересуды, гудевшие, жужжавшие и настигавшие ее повсюду, она поняла, что задача, которую она взялась решить, далеко не проста. Она попыталась начинать каждую светскую беседу с радостного объявления: “Разве не замечательно, что не нашлось никаких показаний, доказывающих вину лорда Эшфорда? И все же как это унизительно и немилосердно, что пэру державы довелось подвергнуться подобному обращению с собой”. Был ли ее собеседником партнер по танцу или же она просто встречала знакомую, несогласие с ее словами прозвучало бы просто невежливо. Тем более что те, с кем она заговаривала, были свято убеждены в том, что дворянину, тем более графу, пэру короны, не место в общей тюрьме, независимо от причин.
Но все эти слова Джоанны были точно камушки, которыми силятся остановить могучий поток. Сплетни на мгновение умолкали, чтобы потом возобновиться с новой силой.
Она надеялась, что Тони заглянет к ней уже на следующий день после освобождения, а он даже весточку не прислал. Она расстроилась. Конечно, с одной стороны, нанимая Нейлора, она вовсе не рассчитывала получить в награду знаки благодарности, однако, с другой стороны, заглянуть к старому другу, чтобы сказать “спасибо” и вообще рассказать, что и как, вряд ли слишком обременительно. Она думала, что увидит его вечером, но в тех местах, которые она посещала, Тони не было, зато сплетни… Они струились, бурлили или текли широкой, вольной рекой, и не было на них никакой управы.
Тогда она решила разочароваться в нем. Тони мог, нет, должен был зайти к ней. Он оказался достаточно умен, чтобы не появляться сразу же в свете. Хотя умный-то, наоборот, поспешил бы в общество. Отсутствие Тони на великосветских забавах лишь укрепляет слухи о его виновности. А если попросить родителей послать ему приглашение поужинать с ними, а потом всем вместе отправиться в театр? Завтра вечером.
– Ты и в самом деле желаешь этого, Джоанна? – спросила ее мать.
– Да как только у тебя язык повернулся сказать такое, мама? Ты же знаешь Тони с детства. Ему теперь нужна поддержка, каждая крупица сочувствия, которую можно сейчас получить, дорогого стоит. Если его и старые друзья бросят, с кем он останется?
– Я полагаю, что ты права, милая. Однако родители всегда первым делом думают о своем ребенке. И не хотелось бы мне, чтобы ты из-за своего отношения к нему пострадала. Да, я пошлю ему приглашение, – сказала леди Барранд. – Я ведь очень хорошо отношусь к Тони, как и ты. Ты же знаешь, – добавила она с улыбкой.
Приглашение было возвращено вместе с вежливым отказом. Джоанна была дома одна. Когда его принесли, она сильно разозлилась. Ну почему этот Тони такой глупец? Она села и написала ему записку, разъясняя ему следующие истины: одно дело – отказывать лорду Ханту, совсем другое – обижать старых друзей. “Коль уж ты не желаешь явиться ради себя, то, прошу тебя, приходи ради моих родителей, потому что они будут очень обижены твоим отказом. Если я не дождусь твоего согласия, – добавила она в постскриптуме, – ты дождешься, что я заявлюсь к тебе и постараюсь уговорить тебя лично”.
Она позвала лакея и поручила отнести записку, строго-настрого наказав, чтобы слуга дождался ответа.
Первые часы на воле Тони провел дома, отмокая в горячей ванне. Он хотел расслабиться. Слуга принес спиртное, и, выйдя из ванной выбритым, переодетым и опрысканным лимонным одеколоном, он дал себе волю: задрав ноги на камин, напился до невменяемости.
На следующий день он проспал до обеда, а то, что ощущались последствия его вчерашних возлияний, его даже порадовало. Уж лучше похмелье, тогда есть на что списать сонливость и угнетенность и можно не углубляться в поиски настоящей причины своего подавленного настроения.
Когда он сидел за кофе с булочкой, Джон принес целый поднос приглашений.
– Унесите это, Джон.
– Милорд, если позволите, я осмелился бы…
– Вам как будто не хватает духу? Не понимаю, почему вы вдруг застеснялись, – сказал Тони с улыбкой.
– Если вы туда не пойдете, будут думать, что вы виноваты, и неважно, что там магистраты судили-рядили, милорд.
– Ну пойду я. Они ведь будут или отворачиваться, или лицемерно отводить глаза, отказываясь от приглашения на танец или ужин. Не хочется мне этого. И не удивлюсь, – произнес Тони, беря с подноса одну из карточек и сразу бросая ее назад, в общую кучу, – если старик Хант вообще откажет мне от дома. Камердинер замолчал, по опыту зная, что бесполезно в чем-то убеждать хозяина, когда он в таком расположении духа.
– Вы сегодня никуда не собираетесь, милорд? А то я хотел разобрать ваши вещи. И скажите, что приготовить.
– Разве у меня еще есть что на себя надеть? – пошутил Тони.
– На пару дней хватит, милорд.
– Ладно, приготовьте кожаный костюм для верховой езды. Надо будет прогуляться, пока народу еще немного.
Верховая езда очень хорошо подействовала на Тони. Сколько дней он не давал должной нагрузки телу, если, конечно, не брать в расчет вышагивание по периметру камеры в Ньюгейте. Уже собираясь выехать из парка, он заметил полковника Бейна и, решив, что интересно будет поглядеть, как тот прореагирует, направил коня к нему.
– Добрый день, полковник! Я в большом долгу перед вами.
Полковник заулыбался и, отпустив поводья, поехал рядом с Тони.
– Ерунда! Мне было очень приятно выступать свидетелем с вашей стороны. Смешно, что они вообще посмели в чем-то вас заподозрить.
– О, не знаю, Бейн. Теперь, на свободе, я понимаю обоснованность их подозрений, если принять в расчет сведения, которыми они располагали. Мне просто очень повезло.
