Он перескакивал с одной мысли на другую, но ни одна из них надолго не задерживалась в его голове. Он должен был спуститься вниз, конечно же. Он должен был поздравить сэра Родерика и передать наилучшие пожелания Трикси. Как хозяин дома он должен был произнести тост за новоиспеченную пару.
Он поднял вверх правую руку, как будто держал невидимый бокал.
– За сэра Родерика Хилларда и его очаровательную Беатрис! Я предлагаю ирландский тост: пусть дети ваших детей улыбаются вам. – Его рука опустилась. – Нет, я не могу этого сделать, – мрачно пробормотал он. – Я не могу этого сделать!
Только его руки могли зарываться в ее блестящие рыжие волосы. Только его губам было позволено касаться ее сладкого розового ротика. Только его нос мог наслаждаться исходящим от нее ароматом жасмина. Только его глаза могли смотреть на ее прекрасную желанную фигурку и ее лицо. Только он имел право на это настоящее чудо любви между двумя людьми.
Гарри сказал девушке, что хочет ее. Он обидел ее своим предложением стать его любовницей, за эту ошибку он будет проклинать себя до конца своих дней. Неважно, что он все испортил, он знал, что Трикси беспокоится о нем. Он был в этом абсолютно уверен. Если бы та ужасная ирландская горничная не прервала их прошлой ночью своими бессвязными глупостями и советами, Трикси была бы уже его, а не сэра Родерика.
– О, как я ненавижу ирландцев! – взорвался герцог, вставая с кресла. – Что я сейчас могу сделать? Только хорошо ругнуться по-ирландски!
Он подошел к окну, выходившему в сквер. Вдруг неожиданное предположение пронзило его голову. Что, если сэр Родерик, который считал, что необходимо просить у Гарри руки Трикси, ожидал, что Гарри, согласно традициям, будет на свадьбе посаженным отцом невесты? Гарри сжал правую руку в кулак и ударил о стену около окна, чуть не разбив ее. Красноречивый поток проклятий, который последовал за этим темпераментным ударом, был остановлен появлением во дворе сэра Родерика, покидавшего дом унылым шагом и со склоненной головой. Зародившаяся надежда, словно огненная стрела, пронзила Гарри.
– Она ему отказала! – обратился он к пустой комнате. – У нее в руках были все карты, она не могла проиграть, но эта прекрасная дерзкая женщина все-таки отказала Родди, да простит меня его разбитое сердце! Трикси любит меня! Она должна меня любить!
Он уже повернулся к двери, чтобы выбежать в холл, когда до него дошло, что прежде нужно убрать со своего лица эту счастливую ухмылку. Будет не очень благоразумно появиться перед ней с таким самодовольным видом, иначе Трикси, его обожаемая возлюбленная, может придумать ему еще какие-нибудь испытания, прежде чем согласится с неизбежным.
Минуточку. Трикси отказала сэру Родерику, но разве это означает, что она готова принять его предложение? Эта мысль на секунду заставила Гарри усомниться, но только на секунду. Он не знал, когда принял решение жениться на Трикси, но это было единственно возможное решение. Кроме того, все эти разговоры в его кабинете с двумя мужчинами, собиравшимися жениться, заставили и его задуматься о том же.
Но все это было не так важно. Только женитьба на Трикси, он знал это, сможет вытащить его из глубины отчаяния, в которое он попал, когда сэр Родерик вошел в его кабинет.
– Она шантажистка, – он дернул головой, рассматривая свое изображение в зеркале. – Ну и что с того? Она могла быть и убийцей, и вором, и шпионом – мне это безразлично!
Он не знал, почему любит ее, не знал, когда влюбился в эту девушку. Все, что он знал, – это то, что ему срочно нужен был ответ, когда она станет его, вдали от близнецов, и братьев, и тетушек, и вообще всего мира.
Он наклонился вперед, чтобы потрогать гладко выбритый подбородок и поправить галстук, оставляя себе еще время, чтобы собраться с мыслями.
– Гарри? – послышался из-за двери обеспокоенный голосок.
Это была Трикси. Трикси здесь, в его спальне. Бог улыбнулся ему, прислал ее сюда. Все еще поправляя галстук, Гарри медленно повернулся.
– Трикси, – начал он, удивляясь, каким низким голосом он произнес это имя. – Что-нибудь случилось?
Она зашла в комнату, закрывая за собой дверь.
– Случилось? – переспросила она, избегая его взгляда. – Почему что-то должно случиться?
– Полагаю, что ничего, но вы должны признать, что несколько рискованно вам находиться в моих комнатах.
Она пожала своими точеными плечиками.
– Не более рискованно, чем вам находиться в моей комнате вчера ночью, я думаю. Мы успели нарушить все приличия уж давно, Гарри.
Гарри наблюдал, как она медленно обходит его комнату, рассматривает статуэтки в свете свечей, поглаживает парчовый халат, брошенный на столик, берет открытую книгу и читает ее название.
Она прекрасно выглядела. В лучах позднего утреннего солнца ее рыжие волосы горели теплым огнем. А еще он не без удовольствия заметил, что она была как на иголках, что было многообещающим знаком, он был в этом уверен.
– Что-нибудь известно о Елене и ее скачущем учителе? – спросил он внезапно, когда молчание в комнате стало выводить его из себя.
Она покачала головой и продолжила кружить по комнате; приблизившись к кровати, она, вдруг заметив свою ошибку, резко развернулась.
– Но могу вас успокоить, что Евгения делает успехи, чтобы стать любимой невесткой миссис Солтер. Солти только что получил сообщение от своей матери, срочно вызывающей его домой, чтобы отобедать с ней и ее дорогой Евгенией.
Гарри, такой уверенный в себе еще несколько минут назад, был странным образом рад поговорить о посторонних вещах, пока его самообладание не вернулось к нему.
– Солти предложил поселить у себя Елену и ее француза, пока они не найдут себе пристанище, что, вероятно, означает, что они останутся у него навсегда, а под ногами неизбежно будет болтаться невероятное количество их детей. Он также обещал предоставить частичное денежное пособие Елене. Это потрясающе, что любовь творит со здравомыслящими людьми!
Трикси подняла голову. Книга, которую она продолжала сжимать в руках – скучный рассказ о находках в Риме, он бросил читать его неделю назад, – с грохотом захлопнулась.
– Как вы думаете, Гарри, что сначала происходит – любовь к женщине или потеря здравого смысла? А если человек для начала должен потерять рассудок, то как же он поймет, что его чувства к женщине реальны, а не придуманы, не плод страсти, притяжения, похоти?
– Вы расстроены, – произнес он, вздрогнув оттого, что только что произнес. Он вгляделся в ее глаза, полные глубокой боли. – Все дело в Родди, не правда ли? Вы ему отказали?
Глаза Трикси вспыхнули зеленоватым льдом, и он понял, что снова допустил ошибку.
