ГЛАВА 17
Солнце, проникающее сквозь окно спальни, разбудило Елену. Она поднялась со стоном с кровати и надела платье. Все ее тело болело из-за падения с лошади прошлой ночью. Подавив зевок, она улыбнулась. Она готова была перенести и сотню падений, но чтобы Мигуэль спасал ее и держал в объятиях, как прошлой ночью. Сознание того, что она сегодня увидит его, заставило сильнее биться ее сердце. Теперь, уже пробудившись полностью, она пошла в холл и позвала горничную приготовить ванну.
Вскоре, когда ванна была наполнена, Елена наслаждалась в теплой душистой воде, смывая свои боль и ушибы. Обтираясь после ванны, она нахмурилась, ее встревожили мысли о том, что она видела во дворе. Консиция и Гулермо. Это казалось странным. Елена боялась, что ее сестра придумала действительно что-то ужасное.
Несмотря на жару, она содрогнулась, как от холода. Наполовину мексиканец, наполовину англичанин, Гулермо воплощал худшие черты. Это был человек, которого Консиция не могла не презирать. Даже страх перед отцом не остановит этого человека, если он захочет чего-либо. Елена нахмурилась, вспоминая другие стычки, когда ее отец ему уступал, как если бы он в чем-то от него зависел.
У мажордома не было морали, не было совести. Это было животное, которое любило издеваться над теми, кто был слабее его. Большой и сильный, красивый дикой грубой красотой, он воображал себя любимцем женщин, хвастался своими победами перед теми, кто его слушал. Каждая женщина, на которую он «положил глаз», должна была остерегаться его и не оставаться одна. Даже святость часовни не спасала от него. Как дьявол он набросился на молодую женщину перед алтарем, когда она пришла молиться.
Елену злило, что отец ничего не предпринимал, но она знала, как большинство испанцев, он боялся привлечь внимание английского суда. Он видел, что справедливость по отношению к одним оборачивается против других – против хозяев. Их богатство возбуждает алчность белых людей. Но даже если бы он и передал Гулермо суду, пострадавшие женщины были слишком напуганы, чтобы давать показания.
Елена знала, что Консиция не представляла себе, с каким чудовищем связалась. Как-то следовало ее предупредить, заставить понять, какую опасную игру она затеяла.
Покачав головой, Елена поняла, что она не сможет это сделать. Как она объяснит сестре свое присутствие в саду в это время? Консиция только обвинит ее в шпионстве или, еще хуже, узнает, что она ночью уходила с гасиенды, чтобы увидеть Эль Гато. Она не могла вызвать подозрений Консиции, ведь отец назначил награду в пять тысяч долларов за поимку гангстера. Елена знала, что никогда не допустит, чтобы ее любовь к отступнику стала причиной его гибели.
Любовь? Елена закрыла глаза, представив себе в его объятиях. Ее сердце сильнее забилось, тело охватила тоска. Она улыбнулась, удивляясь, что и в самом деле любит его всем сердцем, всей душой, каждой клеточкой своего существа. И неважно, что случится, она скорее умрет, чем позволит причинить ему зло.
Но ее любовь таит в себе сильное чувство вины. Любя главаря банды, она предавала все, что ей было дорого: ее фамильную честь, своего мужа, свое замужество, даже свою веру. Она вздохнула, стараясь выкинуть эти мысли из головы. Каким бы это ни было злом – неважно. Она пожертвует всем за ночь в объятиях Эль Гато.
– Сеньора! Сеньора!
– Что? – отозвалась она.
Встрепенувшись от своих раздумий, Елена увидела свою молоденькую горничную Люпи, стоящую возле нее.
– Позвольте мне прополоскать ваши волосы и помочь вам одеться, прежде чем я принесу вам завтрак.
Елена улыбнулась ей.
– Спасибо, Люпи, но я сама справлюсь. А вместо обильной еды я предпочла бы фрукты, тосты и кофе.
Когда девушка ушла, Елена быстро прополоскала волосы и выбралась из ванны. Вытираясь, она поморщилась, увидев красноватый синяк на правом бедре. Она осмотрела свою исцарапанную руку и благодарно отметила, что она не так уж страшна, как она боялась, хотя все еще красная. Надеясь, что она не вызовет вопросов, Елена оторвала кусочек алоэ и выдавила сок на руку. Она улыбнулась, находя странным, что черный кот, грозящийся ее съесть, так был напуган другим темным котом ночи – Эль Гато.
Поспешно надев тонкие панталоны и рубашку, она достала щетку, пытаясь расчесать пряди своих волос. Увидев свое отражение в зеркале, она застыла с поднятой щеткой в руках. Моргая, она вгляделась в себя ближе. Она выглядела иначе, старше и красивее. Не девушка больше, а женщина – женщина, познавшая плоды страсти, женщина, которая расцвела цветком любви.
Молясь, чтобы никто другой не заметил этой перемены, она закончила расчесывать волосы, собрав их тугим узлом на затылке. Стоило ей только надеть скромное светло-желтое утреннее платье со свободными длинными рукавами, чтобы закрыть руку, как вошла горничная с завтраком.
Утром Елена бродила по двору, почти не замечая аромата свежеполитых цветов. Она рассеянно кивнула одному из нескольких садовников, который вежливо пожелал ей доброго утра, в то время, как он деловито убирал листья и обломки веток после ночной бури. Но ее мысли были далеко. Она понимала, что должна поговорить с Консицией, предостеречь ее относительно Гулермо, и надо это сделать так, чтобы у нее не возникло подозрений. Молясь, чтобы нужные слова у нее нашлись, она отправилась на поиски сестры.
Войдя в центральный сектор, она увидела своего родственника.
– Риккардо?
Он обернулся.
– Елена! – с теплой улыбкой он взял ее за руки и поцеловал в щеку. Он слегка отступил назад и бросил на нее восхищенный взгляд. – Ты прекрасно выглядишь в это утро. Прямо светишься.
Чувствуя, что ее лицо вспыхнуло, она лукаво встряхнула головой.
– Спасибо, Риккардо. Это от погоды. Снаружи чудесно. Я гуляла в саду. – Вспомнив о своей миссии, она взглянула на него. – Я хотела бы повидать Коней. Она еще в своей комнате?
Его улыбка сменилась мрачной ухмылкой.
– О, да. Она еще там… в постели.
Елена нахмурилась, ее сестра никогда долго не спала, даже после сиесты и даже тогда, когда танцевала всю ночь.
– Она заболела?
Он вздохнул, покачав головой.
– Нет. Вовсе нет. Она дуется, – он провел рукой по своим тщательно подстриженным волосам, на его лице появилось выражение тревоги.
– Елена, я люблю Консицию, но, клянусь, я ее не понимаю. Иногда хочу, чтобы мы никогда не возвращались в гасиенду Испанский Ангел.
– В чем дело, Риккардо? Могу я чем-то помочь?
– Нет, если ты не сможешь убедить ее, что совсем неплохо быть женой хозяина маленького ранчо. Я в состоянии обеспечить ей комфортабельную жизнь, но, боюсь, что там она не будет счастлива. Она считает, что ничего из себя не представляет без богатства и того положения, которое она занимает здесь.
