Необходимо получить больше информации.
Беда в том, что единственный человек, который упоминал ключ, кроме отца, – это Тревелин.
Она резко выпрямилась.
Так вот почему он задавал столько вопросов о мистере Беддингтоне, вот почему он так настаивал на встрече с ним. Тревелин Деверидж также искал таинственный ключ.
На какой-то страшный миг ей представилось, что он вполне может быть причастен к похищению мистера Шипуоша.
Нет, не может быть.
Тревелин пытался соблазнить ее в поместье, когда Джеймс Шипуош был похищен. К тому же он предложил помочь ей любым возможным способом, когда его помощь понадобится. Даже в пылу страсти его предложение казалось искренним, и она отказывалась верить, что вызванное его ласками желание настолько затуманило ей разум, что она приняла желаемое за действительное. Как бы там ни было, отец ей не поможет, и Томас Доверспайк остается ее единственным шансом.
– Мне нужно идти, папа. – Она потрепала отца по руке и поднялась.
– И куда же ты так спешишь?
– Мне необходимо навестить Тре… Томаса Доверспайка. Того молодого человека, который помогал тебе с розами.
– О да, хороший парень, – кивнул Ангус глубокомысленно. – Теперь я припоминаю. Томми. Мне понравился этот мальчишка. – Он щелкнул пальцами, будто бы его озарила гениальная идея. – А ведь он толковый молодой человек, может, и сумеет найти ключ, который ты ищешь.
– Твои слова да Богу в уши, отец, – сказала Артемизия, запечатлев поцелуй на высоком лбу Ангуса. – Дай-то Бог.
«Золотой петух» на Тидберн-стрйт оказался чистым и опрятным трактиром. Артемизия распахнула обитые бронзой двери и вошла в заполненную людьми комнату. В ноздри ей сразу же ударил запах свежеиспеченного хлеба, мясного рагу и пенистого эля, варившегося в подсобном помещении. Лица, покрытые угольной пылью после рабочей, смены в расположенных неподалеку шахтах, повернулись, чтобы оценить посетительницу. Но поскольку на обеденный перерыв времени было мало, рабочие почти, сразу же вернулись к еде, смакуя каждый кусочек.
– Здравствуйте, мэм. – Круглолицая пожилая женщина за сверкающей стойкой неуклюжим поклоном приветствовала Артемизию. Испачканные мукой щеки и необъятная талия выдавали в ней замечательную кухарку. – Обычно мы не обслуживаем, высокопоставленных господ, но если вам нужна вкусная еда и пинта эля, ручаюсь, лучше, чем у нас, в Лондоне не найти.
Соблазнительный аромат напомнил Артемизии, что за сегодняшний день она не съела ни кусочка, если не считать скудного завтрака рано утром. Но как можно думать о еде, если Джеймс Шипуош в опасности из-за нее?
– Нет, спасибо, я пришла повидаться с… – Артемизия замолчала. Непохоже, чтобы Трев упоминал о своем отце, графе Уорре, живя среди этих простых обывателей. Был ли он Томасом Доверспайком, или же Терренсом Динуидди, или же выступал в каком-то другом обличье? Тревелин не сказал, какое имя ей называть, если она решит обратиться за помощью. – Хочу сказать, вроде бы здесь живет один джентльмен.
– Джентльмены не живут на Тидберн-стрит, милочка. – Женщина задумчиво рассматривала ее, явно обратив внимание на изящный вырез облегающего фигуру лифа платья и украшенную оборками юбку. – По крайней мере, такие, с кем леди могла бы быть знакомой. Как выглядит ваш джентльмен?
– Он похож на меня, – раздался голос Тревелина с темной лестницы в углу, и под его шагами старые ступеньки заскрипели. Тревелин прошел к Артемизии через всю комнату. – И в этом случае вы абсолютно правы, миссис Фартингейл, она ищет не джентльмена.
Женщина от души расхохоталась, и тело ее затряслось, будто желе.
Артемизия постаралась скрыть нахлынувшее на нее чувство облегчения, когда она увидела Тревелина. Следует все-таки вести себя осторожно, напомнила она себе, пока его мотивы окончательно не прояснятся.
– Привет, сестренка, – сказал он громко для миссис Фартингейл, запечатлев на щеке Артемизии быстрый поцелуй. – Я увидел тебя из окна и подумал, что лучше спущусь и сам тебя встречу. Твой приход для меня большой сюрприз. Надеюсь, все в порядке. Как поживает тетя Флоринда?
Столько всего произошло после их утреннего разговора, что Артемизия уже успела забыть о его помолвке с сестрой. Запутанные семейные отношения уже перестали казаться ей столь важными по сравнению с похищенным мистером Шипуошем и загадочным ключом, который хранил мистер Беддингтон.
– С ней все в порядке, – ответила Артемизия, понимая, что он пытается защитить ее от досужих сплетен. Женщина, которая встречается с мужчиной наедине без надлежащего сопровождения, будет скомпрометирована, однако родственница – это совсем другое дело. – Но вот дяде Джеймсу стало немного хуже.
– Неужели? – Тревелин обеспокоено сдвинул брови, как ей показалось, в искреннем недоумении, а затем обратился к владелице «Золотого петуха»: – Миссис Фартингейл, пожалуйста, принесите наверх немного вашей великолепной похлебки и кувшин лучшего эля. И учтите, мне не нужна та жиденькая водица, которую вы наливаете шахтерам. Это моя кузина Гортензия Доверспайк. Она будет обедать со мной в моих комнатах.
Он взял Артемизию за локоть и аккуратно повел к длинной лестнице.
– Гортензия? – прошипела она. – А вы ничего получше не могли придумать?
– Ш-ш, – прошептал Тревелин. – Единственное, что у миссис Фартингейл больше талии, так это ее нос. Она обожает совать его в чужие дела, а я не думаю, что вам это нужно.
Больше он не сказал ни слова, пока не привел в свои апартаменты и не запер за ними дверь.
– Итак, именно здесь уединяется сын графа, когда хочет примерить на себя чужую личину, – заметила она колко, осмотревшись вокруг.
Мебели в комнате совсем не было, кроме кушетки и стула с прямой спинкой, между которыми располагался сундук, служащий чем-то вроде небольшого столика. Комната казалась безупречно чистой, но лишенной какого-то шарма.
«К ней явно не прикасалась женская рука», – подумала Артемизия, внезапно почувствовав необъяснимую радость.
Через открытую дверь ей удалось разглядеть соседнюю комнату, очевидно, служившую спальней. Простая проволочная кровать была прикрыта вытертым пледом. Артемизия быстро отвела взгляд.
Меньше всего в жилище этого мужчины ей хотелось думать о его кровати.
Тревелин молчал, ожидая услышать причину ее прихода. Артемизии не нужно было смотреть на свои часы в виде брошки, она и так знала, прошло лишь несколько часов с того разговора, когда она приказала Тревелину убираться и не показываться ей на глаза. Наверное, он считает ее переменчивой, словно флюгер.
Тревелин предложил ей присесть на кушетку, однако сам остался стоять. Он прислонился к стене и выглядывал из-за плотных занавесок на улицу. Неужели он думает, что за ней могли следить?
