А потом наступила ночь.
Он был тих, говорил мало. Лукреция была готова к тому, что должно произойти, – об этом позаботилась Джулия, но она также и понимала, что то, что произойдет, весьма отличается от того, что испытывала Джулия.
Ей было немного страшновато, но она сохраняла привычную невозмутимость: она знала, что, если и не испытает восторга, которого так давно ждала, ничего особенно страшного все же не произойдет.
И когда они наконец улеглись в просторную кровать, она сказала:
– Пожалуйста, Джованни, ответь мне только на один вопрос. Почему ты так долго выжидал и не возвращался?
– Это было бы глупо… – пробормотал он. – Здесь была чума… Да и ситуация непонятная.
Он повернулся к ней – теперь он уже испытывал настоящее нетерпение, но она отстранилась. В глазах ее мелькнуло нечто, похожее на страх.
– А вернулся ты, чтобы наконец-то осуществить брак… или из-за приданого?
– И из-за того, и из-за другого, – честно ответил он. Все было странно, непонятно, как и говорила Джулия, и все же отличалось от того, что говорила Джулия. Она с волнением поняла, что перед нею открывается совершенно новый мир, и радость, которую даровал ей этот мир, она и представить себе ранее не могла. Она знала, что с другим мужчиной все должно быть по-другому, но даже и с этим ей понравилось.
Однако с другим…
Она лежала на спине и улыбалась.
За одну ночь она стала совершенно взрослой. Александр и Джулия заметили это.
– Мне ее жалко, – сказала Джулия. – Бедняжка Лукреция, попала в руки к холодному и слишком уж боязливому типу! Ваше Святейшество, вам все-таки надо было объявить брак недействительным и найти ей другого мужа!
Александр весело поцокал языком:
– Как можно так говорить о таинстве брака! Да она еще такая молоденькая, у нее вся жизнь впереди! Я вовсе не отставил идею о разводе, но этого не так-то легко добиться. Церковь против разводов.
– Но если Ваше Святейшество только пожелает, вся церковь падет на колени, – напомнила ему Джулия.
– Ах ты, продувная бестия! Да тебя следует сильно наказать!
– Хорошо, я десять раз скажу «Я вас люблю», потом брошусь к вашим ногам и взмолюсь: «Святой отец, делайте с моим телом и душою все, что пожелаете, потому что я душой и телом принадлежу вам!»
– Моя Джулия… Любимая моя! Что бы я без тебя делал! Ты присмотришь за Лукрецией, да? Ты ведь такая искушенная женщина!
– Особенно искушенная по части обмана мужей, не так ли?
– Это был не обман. Бедный Орсино, он сам этого хотел – очень хотел.
Они расхохотались, и Джулия заверила Александра, что будет присматривать за Лукрецией как за родной сестрой, потому что любит ее как сестру.
После чего Джулия перешла к другой теме. Она очень хотела, чтобы Папа подобрал хорошего жениха и для малышки Лауры – пусть вся Италия узнает, что Папа признает девочку своей дочерью!
– Несомненно! – ответил Александр. – У моей драгоценной Лауры будет самый лучший на свете супруг.
Он не отпускал от себя Джулию ни на шаг. В это время над Римом сгущались тучи, и ему необходимо было веселье и отдохновение, которые даровала ему Джулия. К тому же его любовная активность с годами вовсе не убывала, и это служило им постоянным поводом для интимных шуток.
Джулия оказалась замечательным лекарством от всех неурядиц.
Лукреция и Джулия сидели вдвоем в апартаментах Лукреции. Волосы они распустили, так как недавно их вымыли.
– На балконе сейчас солнце, – сказала Джулия, – пойдем туда. Солнечный свет высветляет волосы.
– А можно нам выходить на балкон?
– А почему нет?
– Но ведь тогда до нас доберется чума…
– Ах, Лукреция, неужели тебе не надоело сидеть взаперти? «Не смейте выходить, ни на минуту»! Как мне это надоело!
– Ну, знаешь, если мы заразимся чумой, мы затоскуем еще больше.
– Вероятно. Скорей бы жара спала. Тогда, наверное, и воздух станет чище, и заразы поубавится.
Джулия встала и тряхнула мокрыми волосами.
– Я иду на балкон!
– Но разве ты не обещала святому отцу не выходить из дома?
– О балконе же речи не шло! Я обещала не выходить за пределы дворца.
– Но он мог иметь в виду и балкон!
– Тогда давай сделаем вид, что этого он в виду не имел. Короче, я собираюсь выйти и высушить волосы на солнце.
– Не надо, Джулия, не надо!
Но Джулия уже не слышала – она выпорхнула на балкон.
Лукреция сидела в глубокой задумчивости. Потом взглянула на фигуру Мадонны и на теплившуюся перед ней лампаду.
– О, Святая Мать, – взмолилась она. – Сделай так, чтобы все стало хорошо!
Она знала, что слишком многое нехорошо. И не только из-за чумы – к ней, в общем-то, уже привыкли. Дело в том, что об отце ходили гадкие сплетни. Она слышала, о чем перешептываются слуги, – об этом она не рассказывала никому, так как понимала, что тогда слугам несдобровать, их накажут, и ужасно. Слуги шептали, что положение Папы нестабильно, что слишком многим хотелось бы его сместить и выбрать нового Папу. Стране угрожало французское вторжение, и слуги шептались о том, что Папу считают тайным сторонником врагов.
От этого Лукреция страдала. Она ничего не знала о политических пристрастиях мужа. Да, теперь они спали в одной постели, она стала настоящей женщиной, правда, несколько разочарованной. Джулия считала ее мужа холодным, Лукреция же обнаружила, что ее саму холодной никак не назовешь. Она не понимала, что с ней происходит. В ней росло желание – чего-то, что она и сама не могла выразить словами, но одно ей было ясно: желание это Джованни удовлетворить не мог. Она ночи напролет слушала его храп и мечтала о том, как обнимают ее мужские руки. Но не руки Джованни. И все же порою она думала, что и такой любовник все лучше, чем никакого.
Все это очень отличалось от того, что ей рассказывала Джулия, но ведь Джулия была возлюбленной несравненного Александра!
Конечно, где-то есть мужчина, которого она пожелала бы себе в любовники, но этот мужчина должен обладать всеми качествами настоящего Борджа.
Однако это ее проблемы, а Лукреция вовсе не была эгоисткой, и потому проблемы других казались ей куда более значимыми, чем ее собственные.
Она находила время подумать о бедном Чезаре – он был в еще большей ярости, чем прежде, потому что над страной нависла опасность, а он ничего не мог поделать. Он мечтал о свой собственной condotta в армии, он мог наконец-то снискать воинскую славу, но в этом ему было отказано. Адриана вновь впала в набожность и целые дни проводила в молитвах – из этого было ясно, что она тоже очень обеспокоена.
В этот момент она услышала крики на площади и выбежала на балкон взглянуть, что случилось. И едва успела подхватить Джулию – та на мгновение потеряла сознание.
