Граф де Вержен, стремясь оказать любезность герцогу Мелинкортскому, быстро отошел к кардиналу.
— Ваше преосвященство, герцог Мелинкортский выразил желание, чтобы я представил его вам, — обратился он к кардиналу.
Улыбка у принца де Рогана вышла слишком широкой. слишком радушной, чтобы казаться естественной.
— Мой дорогой герцог, это большая честь для меня.
Я слышал о том, что ваша светлость находится в Париже, и дал себе слово, что при первой же возможности обязательно пошлю вам приглашение посетить меня. Хорошо ли доехали? Надеюсь, когда пересекали Ла-Манш, море было не очень бурным?
— Только легкое волнение, — ответил герцог, — но для всех нас, кто живет в Англии, такие вещи не в диковинку.
Ваше преосвященство, разрешите представить вам мою кузину, леди Изабеллу Беррингтон, и мою подопечную, мисс Корт.
Обе дамы присели в глубоком реверансе. Кардинал нежно улыбнулся леди Изабелле, потому что она была весьма привлекательной женщиной; затем он взглянул на Аме.
— А я и не знал о том, что вы путешествуете не один, — проговорил кардинал, обратившись к герцогу, и было очевидно, что он пришел в раздражение из-за того, что такая деталь не была доложена ему людьми, в прямые обязанности которых входило обеспечение полной информацией своего господина.
— Мисс Корт ехала не со мной, — ответил герцог.
— Это ваш дебют при дворе? — обратился его преосвященство к девушке.
— Да, ваше преосвященство.
Несмотря на чрезвычайные усилия, Аме не смогла сдержать легкую дрожь в голосе, произнося эти слова, хотя было абсолютно ясно, что в данный момент кардинал де Роган не проявил к ней повышенного интереса.
Он отвернулся от девушки, чтобы поговорить с леди Изабеллой, после чего вообще отошел от них, чтобы приветствовать других приглашенных и среди них высокого, сурового вида господина с огромным крючковатым носом и маленькими глазами, совершенно незаметными под нависшими бровями.
— А это кто? — спросил герцог у Изабеллы.
— Кто? Тот, который разговаривает сейчас с кардиналом? — переспросила она. — Неужели вы не знаете его?
Ведь это же принц де Фремон — ужасный человек, но его супругу все просто обожают. Говорят, что именно он определяет внешнюю политику Франции. Если все действительно обстоит таким образом, то, я думаю, именно поэтому Его Величество опасается этого человека. Впрочем, как и все остальные.
Герцог с интересом рассматривал принца де Фремона; и потом, прежде чем успел перемолвиться с леди Изабеллой хотя бы словом, они вновь оказались окруженными толпой приглашенных, стремящихся понравиться сопровождающим его светлость дамам, делая комплименты леди Изабелле и Аме.
Позже начались танцы, и девушку немедленно окружила толпа молодых кавалеров, желающих заслужить привилегию стать ее партнером.
— Вы превратили меня во вдову, и я ненавижу вас за это, — сказала Изабелла Беррингтон, обращаясь к герцогу, когда оказалась рядом с ним. Он же в это время разговаривал с несколькими государственными чиновниками, но прежде, чем успел что-нибудь ответить, леди Изабелла вновь покинула его, так как и она тоже не испытывала недостатка в кавалерах.
Было уже четыре часа утра, когда Аме наконец созналась, что устала и начинает ощущать боль в ногах. Леди Изабелла с трудом подавляла один зевок за другим, прикрывая рот рукой в белой перчатке. Королева удалилась за полчаса до этого без особого желания и единственно из-за того, что чувствовала — на этом балу обязательно присутствует немало людей, которые стремятся поскорее уехать домой, но не могут сделать этого до тех пор, пока не уйдет с бала она, их королева.
Мария-Антуанетта вселяла радость в формальную атмосферу этого приема, всем казалась счастливой, веселой и беззаботной, стремилась получить как можно больше удовольствия от этого вечера. А когда Ее Величество была рада чему-нибудь, то всегда находилась в наилучшем расположении духа.
Временами Мария-Антуанетта проявляла свой необузданный нрав и тогда безжалостно делила всех окружающих на своих и чужих, часто без какой-либо видимой причины. Именно эта черта ее характера вызывала бесконечные интриги при дворе, а те, кто постоянно находился в ее свите, считали свою долю незавидной, так как чувствовали, что их безопасность основывается на зыбком фундаменте, так изменчива улыбка женщины, когда она находится в хорошем настроении. Но в то же время следовало признать, что Ее Величество могла бы сделать многое, порой невозможное, чтобы помочь своим друзьям, и для них крайняя непоследовательность королевы имела особое очарование.
Мария-Антуанетта не могла пожаловаться на отсутствие характера и, выйди она замуж за человека достаточно сильного, способного удерживать ее нрав в равновесии, могла бы, без сомнения, стать превосходной королевой; но Людовик проявлял благоразумие только в том, что касалось наук, его неуклюжесть и собственная странная самооценка приводили к тому, что он демонстрировал неотесанность и глупость по сравнению с блестящим умом жены.
Людовик ужасно стеснялся того-факта, что был недостоин этой женщины и как человек, и как муж. Все пять лет, в течение которых они были женаты, и даже теперь, после того как у них родился первый ребенок, он все так же преклонялся перед ее яркой женственностью, приходил в оцепенение от ее очарования и красоты, потому что любил свою жену всем сердцем и с годами все сильнее.
Когда Мария-Антуанетта удалилась из бального зала, у приглашенных появилось ощущение, что огни люстр сразу поблекли, а сверкание многокрасочной толчеи потеряло свое великолепие. Те из гостей, кто лишь за несколько минут до этого улыбались и были оживленны, теперь казались уставшими и скучными.
Постепенно гости стали расходиться, возникло общее движение в сторону мраморной лестницы, герцогу Мелинкортскому потребовалось некоторое время, чтобы доставить своих дам к поджидавшей карете, а потом леди Изабелла и Аме с удовольствием откинулись на мягкие подушки.
— Боже мой, сколько народу! — воскликнула Изабелла. — Я изнемогаю от усталости.
— Чудесно! Как все было восхитительно! — в свою очередь, проговорила Аме.
— А вы, дитя мое, имели огромный успех, — обратилась к девушке леди Изабелла, — и хотя я должна была бы, наверное, ревновать вас, мне этого не хочется.
— А почему вы должны ревновать меня? — в полном недоумении спросила Аме.
— А потому, что в первый раз в жизни меня сопровождала женщина, которая была красивее, чем я, — ответила леди Изабелла. — Думаю, это от того, что я старею, коль не придала этому факту никакого значения. Довольно удивительная вещь, вы не находите, Себастьян?
