Это и в самом деле оказалось так.
Серафина увидела, что на станции их ожидает карета, запряженная четверкой белых лошадей, и охрана из личной армии магараджи с копьями, украшенными разноцветными подвесками, — весьма впечатляющее зрелище.
Красочный кортеж тронулся в путь, и теперь Серафина сама могла увидеть страну, которую так мечтала посмотреть. Вскоре она поняла, что когда Индию называют страной дивной красоты, то нисколько не преувеличивают.
Горы и долины, крутые утесы и плодородные равнины, мощные крепости и живописные дворцы — все производило на нее неизгладимое впечатление.
— Дикие птицы и изгороди из цветущего желтого кактуса радовали глаз. Серафина впервые видела такое количество верблюдов, ленивых буйволов с грустными глазами, а иногда даже слонов.
Женщины Раджастхана напоминали райских птиц.
Вместо сари они носили платья с плиссированными юбками чуть выше лодыжек — обычно красного цвета — и лифом переливчатого синего цвета, а сверху набрасывали оранжевую накидку.
И каждая — включая и тех, что работали в поле, — носила множество украшений: и ножные браслеты, и обычные браслеты, и амулеты, и ожерелья.
При каждом движении украшения тихонько позвякивали, и казалось, что звучит тихая музыка.
Все было Серафине в диковинку. Она то и дело громко ахала от восторга и обращалась к мужу с бесчисленными вопросами.
Только позже, уже вечером, Серафине пришло в голову, что Кельвину ее восторги могли показаться ребячеством.
Первую ночь они провели в небольшом дворце, принадлежавшем, как им стало известно, родственнице магараджи.
Им был обеспечен полный комфорт, одно плохо — Серафине так и не удалось поговорить с Кельвином наедине. Впрочем, после долгого путешествия ей надо было пораньше лечь спать.
Следующий день оказался очень похожим на предыдущий. Серафина узнала, что они находятся совсем близко от Удайпура и могли быть там уже сегодня вечером, если бы магараджа не собрался устроить пышный прием.
— Наденьте свое самое красивое платье, — предупредил Кельвин Серафину, перед тем как лечь спать. — Завтра очень ответственный день.
— Для вас?
— Вовсе нет, — ответил он. — Это вы являетесь почетной гостьей, человеком, к которому они испытывают истинную благодарность.
— Надеюсь, не будет… слишком много речей, — смущенно проговорила Серафина.
— Вам нужно будет лишь улыбаться и хорошо выглядеть, — объяснил Кельвин. — Все необходимые переговоры я возьму на себя.
Он сказал это таким ласковым тоном, что Серафина сразу успокоилась.
Но потом, лежа в постели, она никак не могла уснуть — все ее мысли были о Кельвине.
Она испытывала несказанную радость, что уехала из Бомбея, подальше от леди Брейтвейт.
Единственное, о чем она постоянно вспоминала, так это о том, как Кельвин поцеловал ей руку.
Серафина, правда, пыталась убедить себя, что поцелуй этот ровным счетом ничего не значит, и тем не менее прикосновение его губ вызвало в ней странное, доселе неизведанное чувство.
У нее было такое ощущение, словно в сердце ее разгорелся пожар и язычки его пламени разошлись по всему телу.
Губы Кельвина лишь на секунду коснулись ее ладони, но, когда он выпустил ее руку из своей, у Серафины возникло желание прильнуть к мужу и никуда его от себя не отпускать.
Впрочем, она тут же подавила его, сказав себе, что поцелуй этот был вызван не чем иным, как добрым к ней отношением.
И леди Брейтвейт, и змея напугали и расстроили ее. А Кельвин просто успокоил, так же как утешал ее в первую брачную ночь и во время шторма.
«На самом же деле я ничего для него не значу, — убеждала себя Серафина. — Я просто женщина, на которой его заставили жениться».
Мысль эта постоянно причиняла ей боль со времени ее замужества.
Но сейчас Серафина особенно переживала безвыходность положения, так как пришла к выводу: ее просто страшит то, что леди Брейтвейт может разрушить дружбу, которая возникла между ней и Кельвином.
И этот неотступный страх так до конца и не оставлял ее.
Однако с каждой милей, приближавшей их к Удайпуру, Серафина больше и больше радовалась тому, что они все дальше уезжают от Бомбея.
Теперь у нее не было оснований беспокоиться ни о том, что леди Брейтвейт и Кельвин могут встретиться, ни о том, что эта женщина снова пройдется своим змеиным языком по ее деньгам. А ведь это весьма и весьма щекотливая тема.
«Как хорошо, что, когда мы вернемся домой, она уже уедет!» — с удовлетворением подумала Серафина.
И в очередной раз припомнила ощущение, которое охватило ее, когда теплые губы Кельвина коснулись ее ладони.
Подъезжая к Удайпуру, Серафина и Кельвин увидели, что их встречает Целая конная армия. Всадники сопровождали их по городу, пока перед ними не возник великолепный дворец, четко вырисовывающийся на фоне синего неба.
Главный вход охраняла стража, и, когда знатные гости вышли из кареты, к ним для приветствия направился букши — командующий дворцовой охраны магараджи.
За ним несли королевские знаки отличия, знамя и литавры.
Следом шли почетные члены правительства. Они провели Серафину с Кельвином мимо солдат, стоявших на карауле, в просторный тронный зал.
Им пришлось идти через целую анфиладу залов, где было много индийцев, которые поспешно вставали при их появлении.
Серафине очень хотелось взять мужа за руку, однако она понимала, что это здесь не принято, и потому с застенчивой улыбкой на лице просто шла радом с ним.
Внезапно она услышала голос глашатая — тот оповещал о прибытии высоких гостей.
В тронном зале, который носил название «Зал солнца», висел огромный медальон с изображением светила.
Под ним располагался трон, над которым поддерживаемый серебряными колоннами простирался бархатный полог.
Трон представлял собой огромную подушку, покрытую бархатным покрывалом, которое было расшито золотом и драгоценными камнями.
При появлении Серафины и Кельвина магараджа поднялся. Это был величественного вида человек, и Серафина была рада тому, что он оправдал ее ожидания.
Его высочеству магарадже Дираджу Фатеху Сингху Бахадуру было около сорока. Борода его, уже начинавшая седеть, была разделена посередине пробором и расчесана в стороны и немного вверх, что придавало ее владельцу очень значительный и необычный вид.
Приветствовав Серафину и Кельвина в традиционных индийских выражениях, он произнес короткую речь, в которой поблагодарил ее за то, что она спасла жизнь его сыну, и заверил молодоженов в том, что он и весь его народ рады видеть их на своей земле.
