Купер отпил виски из своей кружки, не глядя на Рену.
— Так что же ты намерен делать? Будешь стоять здесь лагерем всю жизнь, пока она не появится? — В ее голосе звучала издевка.
— Я искал следы, наводил справки. Рано или поздно кто-нибудь сообщил бы, где она.
— Да черт побери, Куп, ее могли схватить бандиты!
Ее, может, и в живых-то уже нет! И что мы будем делать?
— У тебя есть предложения? — спросил он. — Может, попробуешь пустить в ход колдовство?
— Может, и попробую, — спокойно отозвалась Рена. — Если ты будешь и дальше просиживать здесь задницу, далеко мы не уйдем. Тебе известно, что я пустила все свои деньги на это дело. Если расходы не окупятся, я разорюсь.
— Ты можешь разориться в любом случае, даже если город и будет найден. Я начинаю думать, что все это — пустая трата времени. Мередит убеждена, что ничего ценного в смысле добычи при раскопках мы не найдем.
— Эта девица Лонгли — дура, — сказала Рена. — Она из тех ученых придурков, которых интересуют только мертвые города и прочая дрянь, оставшаяся после покойников.
— Да уж, тебя в этом никто не обвинит, Рена.
— Ты прав, черт побери! А сарказм тебе не к лицу, Куп. Ведь я-то знаю, что ты жадюга почище моего. Разве только, — она бросила на него проницательный взгляд, — ты не втюрился в эту Лонгли…
— Ни в кого я не втюрился, — буркнул он, невольно отводя глаза.
— Как бы там ни было, я убеждена, что сокровища существуют и что их хватит, чтобы мы с тобой стали богатыми людьми.
— Это твоя интуиция сработала?
— Да, интуиция, и потом я кое-что поизучала. Оказывается, известно, что древние племена изготовляли множество всяких вещиц из золота, поэтому этот древний город — если мы его найдем — вполне может быть набит битком разными серебряными и золотыми изделиями. Нам нужно одно — отыскать его. Тогда мы с тобой, — она положила руку ему на плечо, — сможем уехать куда захотим и делать все, что пожелаем.
В ее голосе появились знакомые хриплые нотки, и Купер понял, к чему клонится дело. Он разрывался надвое: он хотел Рену, и в голове у него мелькали воспоминания о былой близости, но в то же время мысль о Мередит заставляла его чувствовать себя виноватым.
Рена спросила тихо:
— Ты все еще хочешь этого, правда, милый?
— Да, конечно.
Она подошла ближе и потерлась об него.
— Прошло уже… сколько же? Почти две недели, дорогой. Это большой срок.
Купер хорошо знал Рену и сильно сомневался, что все это время она сохраняла ему верность. Рена же, став на цыпочки, поцеловала его горячими и требовательными губами. Иногда она казалась по-мужски твердой и неподатливой; но мгновение — и вот она желанна и мягка.
Купер отогнал мысли о Мередит и вернул Рене поцелуй с грубым пылом.
— Ах, узнаю моего Купа, — пробормотала она.
Она прижалась к нему, и он ощутил ее твердые груди.
Он повернул к палатке вместе с Реной. Они пренебрегли непрочной раскладной кроватью и занялись любовью прямо на жесткой земле, впервые не сняв с себя одежду.
Купер забыл обо всем, погрузившись в котел пыла и страсти. Он быстро удовлетворил свою похоть, и его охватило уныние. Он с трудом сдерживался, чтобы не выдворить Рену из палатки.
Он лежал на спине и дивился самому себе. До сих пор подобные встречи с этой женщиной давали ему освобождение от скопившегося напряжения, и он расставался с Реной легко, без эмоциональных всплесков. Почему же теперь все иначе?
Причин могло быть много: он огорчен и растерян из-за исчезновения Мередит, чувствуя себя виноватым; планы Рены утрачивали для него привлекательность; он сомневался в существовании сокровища; чары Рены, хотя она и сохраняла власть над ним, ослабевали.
Рена зашевелилась, провела опытной рукой по его телу, и Купер мысленно посмеялся над собой — тело отозвалось на эти прикосновения. Все было так, как сказал какой-то мудрый человек: дух может быть силен, но плоть слаба.
— Давай хотя бы устроимся поудобнее. Земля очень жесткая, — сказал он, протягивая руку, чтобы стянуть с кровати одеяло.
Теперь они разделись, но ласки их были не менее пылки и страстны, чем в первый раз.
Когда они, наконец насытившись, лежали рядом, Рена тихо проговорила:
— Скажу тебе еще раз, Куп, рискуя, что ты опять взовьешься… ты создан для меня.
Купер ухмыльнулся:
— Думаю, не я один.
Рена издала раздраженный возглас:
— Что ты хочешь этим сказать? Неужели тебе все время хочется говорить гадости? Я никогда не притворялась, что я ангел. Я знала многих мужчин и, может быть, узнаю еще многих. Но я же не требую от тебя клятвы в верности, так чего ради ты требуешь ее от меня? «
— Ты права, — угрюмо отозвался он. — Наверное, мы достойны друг друга.
— Я предпочитаю думать, что мы дополняем друг друга.
Купера охватила дремота, и он ответил не сразу. Ему по-прежнему было как-то не по себе.
— Рена!
— Да, Куп?
— Насчет этой карты, которую украли у Мередит, как она заявила… Ты ничего об этом не знаешь и не имеешь к этому никакого отношения?
— Почему все навязчиво спрашивают меня об этом?
Да пошевели ты мозгами, ради Бога! — взорвалась она. — Да будь эта проклятая карта у меня, стала бы я попусту терять время? Я уже давно была бы на месте.
— Да-а, наверное, ты права. — Купер вздохнул. — И никаких идей насчет того, кто мог ее стянуть?
— Лонгли могла тебе солгать.
Купер хмыкнул:
— Зачем ей это?
— Понятия не имею, но как же она направляется в этот затерянный город, если у нее нет карты?
— Она говорит, что восстановила ее по памяти.
— Хорошая же у нее память. Остается надеяться только на это, иначе она напрасно тратит свое время, да и наше тоже. Единственный, кто еще мог бы стащить у нее карту, — это ее брат.
— В таком случае он уже там…
— Это и беспокоит меня, черт возьми!
Купер молчал. И вдруг он услышал, что дыхание ее стало тяжелым. Он почувствовал, что Рена вновь повернулась к нему и положила руку ему на грудь. Пробормотав что-то, она прижалась к нему, свернувшись клубочком, словно ища покоя и утешения. Такого он никак не ожидал от Рены Вольтэн.
Первым его побуждением было сбросить с себя ее руку и отодвинуться, но он не сделал этого. Так они и уснули.
Купера разбудил крик ярости. Он вскочил, от смущения щуря глаза. Черт возьми, он проспал! Солнце уже встало. Рена все еще лежит рядом. Она тоже проснулась и села — ее голые груди вздрагивали.
Но главное — Купер увидел Мередит Лонгли. Наклонив голову, она заглядывала в палатку. Глаза у нее сверкали от гнева.
— Мередит! — Купер радостно улыбнулся. — Как я рад, что вы вернулись целой и невредимой.
— Вижу, что рады. Вижу, что вы страшно беспокоились обо мне. И еще я вижу, как вы проводили время вместо того, чтобы искать меня. — И она указала на Рену жестом обвинителя.
