Алекс тихонько вздохнула:
– Боюсь, существует еще одна проблема, которую нелегко решить. Ты не сказала мне, что Коллин бывал здесь. Почему не сказала?
– Я сама об этом не знала. Мне никто ничего не говорил.
– Извини, Даниелла. Все пошло не так, как я планировала.
– Я прекрасно провела ту неделю, хотя не стоило рисковать вашей жизнью.
– Мне тоже было хорошо. – Александра устроилась поудобнее на подушках, а Даниелла принялась расчесывать ее волосы. Бросив быстрый взгляд на служанку, Алекс заметила блеск в ее глазах.
– Он был хорош? – спросила француженка.
– О, ты даже не представляешь, как хорош. А вот я не очень.
– Значит, теперь вы выйдете замуж за него?
Алекс с сомнением пожала плечами:
– Пока не знаю. Я думаю… – Она вспомнила о руках Коллина, ласкавших ее. – Меня одолевает соблазн, Даниелла. А что ты об этом скажешь?
– Мне кажется, что даже если бы какой-нибудь слуга-шотландец смотрел на меня так, как мистер Блэкберн смотрит на вас, то я с удовольствием отправилась бы на север.
– Ха!..
– И еще я думаю, что если мужчина склоняет вас к замужеству, а вы испытываете искушение выйти замуж за него, то было бы разумно не отвергать его. Насколько я помню, вы никогда прежде ничего подобного не испытывали.
– Нет. – Алекс опять подумала о Коллине, представив, как он станет старше и в его волосах появится седина. И он будет баюкать ребенка, держа его в своих больших мускулистых руках. На душе у нее потеплело, и она немного расслабилась, тотчас же ощутив при этом прилив тепла к низу живота. – Он очень хороший человек. И будет хорошим мужем и отцом. – Немного помолчав, Алекс добавила: – И я не думаю, что он станет мне изменять.
– Вы любите его, не так ли?
Губы Алекс тронула улыбка.
– Его легко полюбить.
– Значит, он лучший из мужчин.
– Ты когда-нибудь была влюблена, Даниелла?
Служанка поморщилась:
– Нет, конечно.
– Даже чуть-чуть?
– Хм… – Француженка снова поморщилась. – Я не такая, чтобы влюбляться в кого-нибудь. Я любила моего отца, и мне нравился повар вашего брата, нанятый до того, как мы покинули Лондон. Но повар целовался как фермер, несмотря на свой важный вид.
– Как фермер? – Алекс рассмеялась. – Что это значит?
– Он целовался как человек, который должен побыстрее вернуться в поле, поэтому у него нет времени на то, чтобы наслаждаться ласками.
– А-а…
– А ваш шотландец? Как он целуется?
Алекс закрыла глаза, представив губы Коллина на своих губах.
– Он целуется как… как мужчина, который знает, чего хочет, но никогда не будет этого иметь.
Когда Алекс открыла глаза, озорная улыбка Даниеллы заставила ее покраснеть.
– Он любит вас, мадемуазель. Выходите за него.
– Если бы все было так просто…
– Он небогат?
– Не в этом дело. У меня достаточно денег. Проблема в его гордости и в чувстве вины, которое он испытывает. Кроме того… Он не хочет жениться на мне. На самом деле не хочет.
– О, мужчины ничего не понимают в таких вещах. Делайте то, что считаете нужным, и он легко пойдет у вас на поводу – особенно если будете доставлять ему удовольствие.
– Хорошо. – Алекс почувствовала, что еще больше покраснела, хотя она не испытывала смущения. – Да, Даниелла, я, конечно, сделаю все возможное…
Расчесав волосы хозяйки, Даниелла заплела их в косу. Минуту спустя в комнате появилась юная служанка, сделавшая реверанс перед леди Александрой.
– Принеси тазик горячей воды, мыло и полотенца, – распорядилась Даниелла.
– О, лучше ванну, пожалуйста, – вмешалась Алекс.
– Нет, – возразила Даниелла. – Ванну, возможно, завтра. Доктор сказал, что лучше повременить с купанием.
Девушка кивнула и поспешно покинула комнату. Даниелла свернула косу хозяйки кольцом и закрепила ее заколками, после чего направилась в гостиную. Вернулась она с охапкой кружев и белья.
– Думаю, этого будет достаточно. Блэкберн уже здесь. Он ждет.
Сердце Алекс забилось так часто, что она подумала: не вернулась ли лихорадка? Но нет, лихорадка прошла окончательно. О, ее действительно охватил жар, но вовсе не из-за болезни.
– Значит, он ждет?
– Да, насколько мне известно.
– Полагаю, мой брат не слишком позаботился о его удобствах. Ах, скорее сними с меня это платье.
Спустя четверть часа Алекс была готова к встрече с Коллином. Румяна скрыли бледность ее щек и губ, а с помощью пудры удалось скрыть темные круги под глазами. Возможно, она и сейчас выглядела не лучшим образом, но наверняка лучше, чем накануне.
Первым в комнату вошел ее брат. Его голубые глаза казались печальными, хотя он улыбнулся, когда Алекс поприветствовала его.
Можно было на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз она испытывала неловкость в присутствии брата, и теперь был один из таких случаев. Этим утром она видела его лишь мельком и была слишком утомлена, чтобы думать, каково его мнение о ней, но сейчас… сейчас нельзя было игнорировать это.
– Ты прекрасно выглядишь, Александра. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Ты больше не должна пугать меня так, моя девочка. Ты отняла у меня по меньшей мере десять лет жизни.
Когда брат присел на кровать, она заметила признаки крайней усталости на его красивом лице.
– Обещаю никогда больше не болеть, – сказала Алекс с грустной улыбкой.
Он кивнул, потом улыбнулся:
– Твоя болезнь стала прекрасным предлогом отвлечь меня от твоего недавнего проступка. – Сердце Алекс сжалось в груди, хотя брат продолжал улыбаться. – Что ж, теперь мой гнев значительно поубавился.
– Вот как? – На глазах ее выступили слезы.
– Ты действительно любишь его? Или это было просто развлечение?
– Я… я не уверена. Может быть. Кажется, люблю.
– Он заявляет, что сделал тебе предложение, но ты отклонила его.
– Да, он сделал, а я отказалась.
– Но ты говоришь, что, должно быть, любишь его… Тебя смущает его общественное положение? Его родословная?
– Нет-нет, не это.
– Что же тогда?
– На самом деле он не хочет жениться на мне, Харт. Он сделал предложение только после… после…
– После чего?
Алекс пожала плечами и опустила голову; при этом на ее напудренных щеках оставили след две слезинки.
– Значит, то, что он сказал, правда? Ты была девственницей?
Алекс промолчала. Что она могла ответить? Она не представляла, что ей когда-либо придется говорить с братом о таких вещах.
Взяв ее за руку, Харт спросил:
– Почему ты дала ему повод думать о тебе так плохо, Александра? Почему я тоже был вынужден так думать?
Она заморгала, избавившись от последних слезинок. И теперь ее глаза вспыхнули гневом.
