Йен уходил из дома все раньше и возвращался все позже – только под утро, а то и к обеду. Все глубже он погружался во мрак и уныние. Солнечный свет стал ненавистен ему: увидев его поутру, Йен с нетерпением ждал минуты, когда безжалостное светило начнет клониться к западу и можно будет наконец уйти, убежать из ставшего постылым дома.
О женщине, которую он оставляет в этом доме, о женщине, одиноко лежащей в необъятной супружеской постели в их спальне на втором этаже, он не думал. Или старался не думать.
Шайна покинула гостиную и спустилась вниз, на первый этаж, по полутемной лестнице. В нижних комнатах было сумрачно, лишь кое-где светились зажженные свечи. Да и к чему их жечь? Все равно никто не появится, не зайдет на огонек.
Не придет? Но откуда же у нее такое странное ощущение, предчувствие? Почему она словно ждет кого-то?
Шайна подумала о том, что об их с Йеном приезде в Лондон было напечатано во всех газетах. Каким бы ни было положение Йена в обществе, каким бы ни был круг его друзей, оставались еще друзья ее покойных родителей, которые помнили, не могли не помнить их. Почему бы им не прийти и не поздравить ее с законным браком. Ведь ее муж тоже принадлежит к обществу – он сын графа Деннистона, пускай и младший, но сын. Шайна не была знакома с графом, своим свекром. Он не входил в число друзей ее отца, не бывал у них в доме. Все, что она знала о нем, так это то, что он богат – очень богат! – и безвыездно живет в своем загородном имении. Вот и все. Ничего больше добавить она не могла.
Очень странно, что до сих пор никто не пришел поздравить ее, узнать о ее жизни, повидаться. Может быть, еще появятся – чуть позже? Может быть. А пока Шайна будет ждать гостей и размышлять о превратностях судьбы, превратившей ее в ненавидящую жену при одержимом болезненной любовью к ней, но несостоятельном муже.
За окном вновь послышался стук колес и негромкое цоканье подков по мокрой мостовой. Экипаж подъехал к крыльцу, и по звуку Шайна догадалась, что он останавливается.
Йен? Нет, вряд ли. Ночь только начинается, и у него наверняка еще масса дел в потайном, страшном городе. И масса неотложных свиданий с милыми его сердцу повесами и плутами.
Шайна вышла в холл и увидела дворецкого по имени Йетс, который направлялся ко входной двери, в которую уже постучали.
– Если это его светлость, – предупредила Шайна слугу, – скажите ему, что я уже легла и просила не беспокоить.
– Слушаюсь, миледи, – бесстрастно ответил Йетс, и никакие чувства не отразились на его неподвижном лице.
Что и говорить, выдержка и невозмутимость английских слуг давно стали легендарными. Только между собой, оставшись в своей комнате, слуги позволяли себе обсуждать брак хозяев и особенности их жизни. И обсудить было что.
Шайна быстро поднялась наверх, в свою спальню, и заперла за собой дверь – на тот случай, если Йен опять напился и захочет еще раз попытаться сделать Шайну своей фактической женой. Ее передернуло от этой мысли. Такое с Йеном случалось время от времени. Нагрузившись ликером или какой-нибудь травяной настойкой, полученной от очередного шарлатана – «О, поверьте, лучшего средства для разжигания любовного огня не было и нет!» – Йен возвращался домой, чтобы сделать очередную попытку. И потерпеть очередную неудачу. Когда же он успокоится, смирится с судьбой и перестанет мучить ее? Когда же наконец их жизнь приобретет хоть какое-то подобие семейной?
Шайна вздрогнула, услышав стук в дверь, но тут же успокоилась, узнав голос Йетса.
– Миледи? – спросил он сквозь дверь. – Это не милорд. Это леди. Она называет себя вашей подругой.
– Подругой? – Шайна стремительно распахнула дверь. – А имя, ее имя? – нетерпеливо воскликнула она.
– Леди Саттон, – ответил Йетс. – Она говорит, что вы были подругами – тогда, прежде…
– Леди Саттон! – Шайна вспомнила это имя. Вспомнила и его обладательницу – молоденькую приятельницу ее матери, рыжеволосую веселую вдовушку. А сколько сплетен ходило по поводу любовников леди Саттон – бесчисленных и непременно слегка чокнутых!
– Проводите ее в салон, Йетс! Подайте вина!
Видя, как оживилась его хозяйка, Йетс с трудом сдержал улыбку и низко поклонился. Шайна посмотрела ему вслед, поправила волосы и поспешила к лестнице, ведущей вниз.
Сара Саттон ожидала Шайну внизу, в слабо освещенном холле, зябко кутаясь в коричневый плащ. Она неторопливо осматривала своими большими блестящими глазами окружавшую обстановку и не могла сказать, что ей здесь нравится. Сара Саттон любила яркий свет, шум и веселье. Этот дом был погружен в полумрак, обставлен скромно и неярко – конечно, чего можно ожидать от жилища, сдаваемого внаем! И все же она ожидала встретить новоиспеченную леди Шайну Лейтон несколько в другой обстановке.
Появилась Шайна – возбужденная, с румянцем на щеках, и бросилась навстречу гостье. Сердце ее радостно забилось, когда она увидела знакомую волну пылающих рыжих волос на голове Сары. «Она все так же хороша!» – успела подумать Шайна.
Сара происходила из простой семьи – ее отец был простым деревенским священником. Волею случая ее увидел, заметил и оценил лорд Саттон – будущий муж. Увидел – и был покорен этой буйной, пышной красотой. А познакомившись с девушкой поближе, понял, какое благородное и тонкое сердце бьется в этой прекрасной груди. Сара, в свою очередь, нашла лорда Саттона добрым и привлекательным и без долгого раздумья согласилась стать его женой. И была верной и заботливой спутницей до последнего дня его жизни. После смерти лорда Саттона она осталась по-прежнему молодой и красивой женщиной, но теперь у нее в руках был титул и было богатство. А еще была свобода, которой она стала распоряжаться по своему усмотрению.
После смерти мужа жизнь Сары заполнилась весельем и любовью. Правы были кумушки – любовникам Сары не было числа, но нужно отдать ей должное – она всегда проявляла осторожность в сердечных делах. Когда же случилась трагедия, унесшая жизни родителей Шайны, Сары не было в Англии – очередной любовник, эрцгерцог, увез ее в Вену, где они провели вдвоем целый год – весело и беззаботно.
Она протянула руки навстречу Шайне, и та нырнула в теплые, пахнущие тонкими духами объятия.
– Дорогая! – воскликнула леди Саттон, прижимая Шайну к груди. – Как я рада видеть тебя! Я давно хотела навестить вас, с тех пор, как узнала о вашем приезде, но…
Шайна высвободилась из объятий, отступила на шаг и нахмурила брови.
– Меня еще никто не навестил, – пожаловалась она лучшей подруге своей покойной матери. – Никто. Ни единого письма, ни единого приглашения, ни единого гостя. Почему? Я ума не приложу!
