Девочка впотьмах порылась в большой бельевой корзине, стоящей на кухонном столе, и наконец нашла то, что искала. Вместо своего поношенного и линялого платья она надела короткие штаны и рубашку брата. Отыскав лучшую пару носков, Алексис надела их и сунула ноги в мальчишечьи ботинки. Маскарад был завершен, если не считать последнего штриха.
Вязаную шапочку, подарок одного из моряков, Алексис заткнула за пояс. Без всякого сожаления, достав заранее припасенный нож, самый острый, что ей удалось найти, Алексис отрезала косы. Теперь можно было обойтись без гребешка. С помощью собственной пятерни она причесала то, что осталось от роскошных золотых волос, старательно оттягивая кудри, надеясь таким способом превратить вьющиеся волосы в прямые, по ее мнению, более приличествующие представителям сильного пола. Заглянув в зеркало, Алексис сперва даже отпрянула, пораженная происшедшей переменой. Потом, покрутив головой, она тихо рассмеялась своему отражению, натянула шапочку, чтобы спрятать упрямо не желавшие распрямляться кудряшки, и вышла из дому, прихватив с собой лишь немного хлеба и сыра. Ни разу не оглянувшись па опостылевшее жилище, девочка бодро зашагала в сторону Темзы.
Несмотря на поздний час, жизнь в гавани шла своим чередом. Алексис села на ступеньку крыльца одного из домов, с интересом приглядываясь к речному люду. Мимо нее проходили изрядно подвыпившие мужчины, но никто даже не кинул взгляд в ее сторону. Грузчики тащили на спинах поклажу: один из кораблей готовился к отплытию. Ударил корабельный колокол, извещая о скором прощании с землей, и под этот звон Алексис уснула, прислонившись к двери дома. Ей снилось, что она уже на корабле, отбывающем в Америку. Отчего-то у девочки не было ни тени сомнения в том, что все произойдет именно так, как она задумала.
Алексис проснулась от приятного запаха только что испеченного хлеба и тут же почувствовала зверский голод. Кто-то протягивал ей свежую белую булку. Прежде чем принять этот королевский подарок, она с сомнением взглянула в лицо дарителю. До сих пор ей не слишком часто доводилось иметь дело с благотворительностью. Впрочем, на этот раз скорее всего сомневаться не стоило — перед девочкой стояла милая круглолицая женщина с доброй улыбкой. Алексис улыбнулась в ответ, надеясь, что улыбка у нее получилась именно такой, как она задумала, — светлой и искренней.
— Похоже, паренек, тебе нелишне будет перекусить, — сказала женщина и, поскольку мальчик не торопился принять угощение — видно, бедняга не привык получать подарки, — добавила: — У меня много хлеба. Утром я напекла свежего. Почему бы тебе не пройти ко мне в лавку и не поесть?
Алексис решительно замотала головой, вспомнив, что у нее с собой есть еда.
— Я не могу, мэм, — она запнулась, затем поправилась: — то есть я хотел сказать, мадам. У меня в карманах пусто, как в брюхе, то есть я хочу сказать, что денег у меня нет, а милостыни мне не надо.
Женщина рассмеялась.
— Кто тебе сказал, что я предлагаю тебе хлеб задаром? Заходи, позавтракай по-человечески, а потом уберешь мою лавку.
Алексис взяла предложенный хлеб и вошла в дом следом за женщиной. Глядя на упитанную и веселую хозяйку лавки, Алексис почувствовала укол зависти, хорошо знакомой тем, у кого вечно от голода живот подводит. Везет же некоторым, кто не знает, что такое голодная резь в желудке.
— Ты ищешь работу на одном из торговых судов? — спросила женщина, по-прежнему с улыбкой глядя, как Алексис уплетает завтрак.
— Верно, мэм. Хочу попасть на корабль, который идет в Штаты.
— Ты слишком мал, чтобы плавать так далеко.
— Мне шестнадцать. А как наемся до отвала, то и на восемнадцать потяну по силам.
«Черт, я опять что-то не то сболтнула. Надо было сказать: „я сыт“, да и про возраст это зря…»
Женщина вгляделась в лицо маленького оборвыша. Не он первый, не он последний из лондонских мальчишек мечтает попасть в дальние страны. Вот ребятишки и убегают из дома, некоторые даже оказываются на корабле… Булочница знала, что до места назначения доплывали далеко не все. Одних уносила цинга и прочие болезни, вызванные плохой пищей и гнилой водой. Другие погибали, надорвавшись, не выдержав тяжелой работы. Жизнь на судне совсем не была похожа на праздник, который грезился мальчишке, любующемуся нарядными парусниками в порту. Женщина раздумывала, стоит ли говорить об этом с худосочным ребенком — того, очевидно, никогда не кормили досыта, — и решила, что не стоит. Все равно ее слова останутся для маленького мечтателя пустым звуком — его ничто не остановит. В этом подростке чувствовался характер. Если уж он что-то задумал, то наверняка захочет довести дело до конца. Твердая линия рта, решительность во взгляде янтарных глаз — такого трудности не испугают. Да и что на самом деле может его испугать? Тяжелая работа? Плохая еда? Грубое обращение? Кто знает, каких ужасов он насмотрелся здесь, в Лондоне…
Вздохнув, женщина собрала ребенку ленч. Жизнь не всегда справедлива к детям, что уж тут поделаешь. Когда мальчик закончил еду, хозяйка протянула ему узелок.
— Подмети здесь и иди своей дорогой. Я знаю, что один из торговых кораблей Тортонского судоходства уходит в плавание к берегам Америки. В Чарльстон.
— Я знаю, что Чарльстон в Америке, — гордо сообщила Алексис.
— Разумеется, — спокойно ответила женщина. — Ну что же, может быть, тебе удастся наняться на корабль. Только не говори там, что тебе шестнадцать. Если им очень нужен работник и они сделают вид, что не видят очевидного, на пятнадцать ты, может, еще и потянешь.
Алексис улыбнулась и поблагодарила добрую женщину. Подметая крыльцо, девочка подумала, что все пока идет очень даже гладко, и если ей удастся соврать насчет возраста, то дело можно считать сделанным: пока никто не заподозрил в ней девчонку; значит, мальчишка из нее получился отменный!
Разыскать «Звездный» не составило большого труда. Алексис знала флаг Тортонского судоходства так же хорошо, как и оснастку его судов. «Звездный» был корабль довольно новый, на его Счету числилось всего несколько рейсов в Америку. Вид у судна был вполне приличный — корпус ниже ватерлинии совсем свеженький, без следов ржавчины, и красно-белая полоса по борту все еще яркая, не успевшая поблекнуть и облупиться от соленой морской воды. Алексис не сразу решилась подойти к матросам, занимавшимся погрузкой судна. Некоторое время она стояла поодаль, набираясь храбрости.
Наконец, собравшись с духом, Алексис подошла к одному из рабочих и спросила, где можно найти капитана. Тот лишь небрежно ткнул пальцем куда-то в сторону. Алексис послушно отправилась в указанном направлении, но моряк окликнул ее:
