Владимир предположил в этом еще одну игру, затеянную неугомонной Ольгой, но доказать свою невиновность, равно, как и опровергнуть ее слова, было непросто. Голова гудела от тяжелого похмелья и безуспешной погони по лесу в пьяном угаре за неуловимым цыганом. Мысли и воспоминания путались, и, честно говоря, он даже стал сомневаться, не было ли все, случившееся вчера, обычным кошмаром, вызванным воздействием горячительного напитка, возлиянию которого он отдался с удовольствием и давно подзабытым пылом.
И поэтому, прогнав от себя надоедливую и бесцеремонную Ольгу, он решил проветриться быстрой ездой. Мерный, но ритмичный стук копыт да колкий морозный ветерок действительно взбодрили его, и Владимир очнулся, о чем свидетельствовало вновь возникшее раздражение на наивные претензии госпожи Калиновской — необоснованные и наглые. Теперь Корф был вполне уверен в их несостоятельности и знал, что более просто так поймать себя не даст.
И вот эта встреча на дороге! Да неужели дело настолько безотлагательное, что нельзя повременить еще пару минут и провести разговор в теплой гостиной за рюмочкой коньяка, от которого обязательно посвежеет в голове?! И потом — ему смертельно надоели Долгорукие. И хотя он был рад счастливому воскрешению князя, но даже в память об отце не желал продолжать это знакомство в прежних, близких связях. Столько всего произошло, что тяжесть утраты перевесила память о недавней крепкой дружбе их семей.
— Доброе утро, Петр Михайлович, — Корф спешился и еще раз почтительно поклонился князю. — Я чем-то могу вам помочь?
— Да, — холодно кивнул тот, не отвечая на приветствие Корфа, — вы должны немедленно разыскать мою дочь. И только ее возвращение живой и невредимой позволит мне изложить вам свои условия!
— Вашу дочь? Ваши условия? — удивился Корф. — Что это значит, Петр Михайлович?
— Лиза пропала, и советую вам не терять времени на напрасные препирательства. Верните ее домой, а что касается ваших объяснений, то я выслушаю их Позже.
— Объяснений? Да за кого вы меня принимаете, князь?! — воскликнул Корф, теряя терпение. Он ничего не понимал, и с каждой следующей фразой этого нелепого разговора его неведение только усиливалось. — Вы хотите сказать, что Лиза опять убежала?
— Вот именно, сударь! И причина ее исчезновения — вы!
— Господи Боже! Опять я?! Больше никогда не стану пить в трактире.
— Вы пытаетесь меня оскорбить?
— Нет, это вы пытаетесь выставить меня идиотом! Останавливаете на дороге и грозите объяснениями по поводу событий, о которых мне неведомо. Если вы просите меня о помощи в поисках Елизаветы Петровны — я вернусь в имение, встречусь с князем Репниным, и мы присоединимся к этим поискам.
— Князь Репнин? Да при чем здесь князь? "Не он виновен в оскорблении чести моей дочери.
— Вы, верно, шутите? — побледнел Корф.
— А вы станете утверждать, что Лиза не была в вашей спальной вместе с вами? И вы не отвергли ее после того, как провели с нею ночь? — казалось, князь Петр сейчас задохнется от апоплексического удара.
— Этого я, пожалуй, не стану отрицать, — кивнул Корф, — но…
— Я уже сказал вам, барон, что принимать ваши извинения буду лишь после того, как Лиза вернется домой…
— Извинения?
— И я не могу заверить вас, что они будут приняты.
— Да что же это такое?! — вскричал Корф.
— Научитесь отвечать за свои поступки, Владимир, — князь Петр гордо вскинул голову и высокомерно посмотрел на Корфа. — Надеюсь, ваш отец учил вас этому.
— Не смейте упоминать всуе имя батюшки!
— Не забывайте — мы были друзьями, а я нянчил вас, как родного сына.
— Не удивляюсь, что Лиза опять ушла из дома. Если вы так жестоки с сыном вашего друга, то представляю, как вы третируете своих собственных детей.
— Это похоже на вызов, — с угрозой произнес князь Петр.
Послушайте, Петр Михайлович, — Корф устало махнул рукой. Утро и впрямь не задалось. — Я понимаю, что в вас говорит тревога о вашей дочери. Я и сам беспокоюсь за нее. Если вы добивались этого, то вам удалось внушить мне опасения за ее жизнь. Я готов присоединиться к ее поискам и обещаю, что сделаю все возможное, чтобы найти Лизу. А пока, прошу вас, возвращайтесь домой и позвольте мне сдержать только что данное вам слово. Что же касается темы, которую вы невольно, я полагаю, затронули, не зная всех обстоятельств и действуя исключительно под давлением вполне понятных родительских волнений, то, если позволите, мы вернемся к этому позже. Когда утихнут все страсти, и вы сможете спокойно выслушать меня. И, я уверен, Елизавета Петровна присоединится к нашему разговору и сама разъяснит вам все.
Князь Петр хотел что-то сказать ему, но Корф не стал ждать, пока он решится ответить, и вскочил в седло. Бросив разгневанного Долгорукого на дороге, Владимир со злостью пришпорил коня. Корф торопился уехать, пока душившая его ярость не вырвалась наружу, превратившись в какой-либо резкий и страшный своими последствиями поступок.
Только этого еще не хватало! Оскорбленный отец и позор на его голову! Но Лиза-то какова — раскрыть тайну той злополучной ночи и преподнести ее в своем рассказе совсем в ином свете, представив его отвратительным негодяем, покусившимся на женскую честь! Владимир негодовал. Не он добивался Лизы, она сама пришла к нему. Лиза просила об утешении, а он — тогда еще стоявший на перепутье своих отношений с Анной — ответил ей с зыбкой надеждой на спасение в ее объятиях от разъедавшей его душу тоски и неразделенной любви.
И что он получил взамен? Боль в сердце не прошла и стала всепоглощающей. Лиза, вообразившая, что найдет в нем благородного героя, возненавидела его. И вот только что он встретил презрение человека, которого уважал с детства. А еще услышал обвинение в насилии. И, вполне возможно, его ждет скорая дуэль с тем, кто не способен противостоять его военным умениям.
Корф сосредоточенно подгонял коня хлыстом и жестоко вонзал шпоры в его бока. Бедное животное хрипело и порывисто несло его к цели — освобождению от мук. И поэтому казалось, что конь летит по дороге, словно парит на крыльях. Развернувшись у крыльца, конь стал как вкопанный, замерев под седоком. И Владимир вдруг почувствовал угрызения совести — он легко соскользнул с седла и обнял коня за шею. Прости меня, друг! Ты один такой преданный и верный…
Владимир сам отвел коня в стойло и велел хорошенько накормить его и почистить.
Но на этом душевные страдания Владимира не закончились. На пороге гостиной он столкнулся с Анной. Она смотрела на него с такой болью и обидой, что Корф снова ощутил невыносимую тяжесть на сердце. И оттого стал груб — словно заслонился стеной равнодушия. Выяснять сейчас отношения еще и с Анной было выше его сил.
