– Нам следовало повернуть вот тут, возле скал, – прямо над его ухом раздался бодрый и уверенный голос.
– Заткнись, Алек! – огрызнулся Эван, всматриваясь в карту и с досадой осознавая, что его самый близкий друг и соратник абсолютно прав. Теперь из-за глупого промаха надо было возвращаться назад, на что должно было уйти не меньше часа. Из-за этой досадной задержки они не успевали добраться к нужному месту до заката солнца.
– Долина вон там, впереди и внизу, она хорошо защищена от ветра, – задумчиво произнес Алек. – Там можно устроить привал на ночь. Что скажешь?
– Наверное, – пробурчал в ответ Эван.
– Позволь-ка взглянуть… – Алек протянул руку, и Эван неохотно отдал ему карту. Было обидно и досадно, что, как командир отряда, он не смог вывести своих людей туда, куда требовалось. Он ошибся, а любой промах начальника непростителен в глазах подчиненных. Впрочем, Алек был не просто подчиненным, они семь лет воевали плечом к плечу на стороне Брюса. За эти годы Алек стал для Эвана другом, товарищем, братом, да-да, настоящим братом, которого у незаконнорожденного Эвана, к сожалению, никак не могло быть. Так вот Алек, к величайшей досаде самого Эвана, отлично разбирался в картах – это очень важное умение для солдата, которым многие, в том числе Эван, не обладали.
– Посмотри, если повернуть через милю вот здесь, то мы подъедем к пожалованному тебе королем замку немного с другой стороны. О-о, да этот путь даже короче! – радостно воскликнул Алек.
– Кончай насмехаться, – улыбнулся Эван. Подняв руку, он дал знак поворачивать и двигаться назад.
Цепочка уставших воинов повернулась, изогнувшись, словно змея, и поползла в обратном направлении. Как назло, ветер дул навстречу, утомленные люди, опустив голову, брели, с трудом передвигая ноги. Впереди по-прежнему ехал Эван, а рядом, чуть сзади, Алек.
Говорить никому из них не хотелось, давала знать усталость. Всадники долго, несколько часов ехали молча, погрузившись в грустные размышления. Наконец впереди на фоне неба возник силуэт пяти гор, надежный ориентир, что место, которое они искали, уже недалеко. Услышав радостное известие, что конец пути близок, все сразу приободрились. Сдерживая волнение, в глубине души понимая, что следует быть реалистом, Эван, не выдержав, послал лошадь вперед и первым въехал на перевал, за которым внизу лежала долина.
Открывшийся вид был настолько грустным и удручающим, что Эван, не сдержавшись, шумно вздохнул. Застыв на месте, он смотрел на свои владения, не зная, что сказать.
– Матерь Божья! – произнес подъехавший Алек, выразив вслух то, о чем не решался сказать их вождь.
– Да уж, – согласился с ним Эван.
Конечно, он не слишком рассчитывал на королевскую щедрость. В его положении – безродного, бедного рыцаря – смешно было бы надеяться на многое. По правде говоря, Эвану, как человеку без роду и племени, крупно повезло, что король, которому служили сотни и тысячи рыцарей, вспомнил о нем. Видимо, он чем-то приглянулся королю Роберту, и тот, понимая, как важно незаконнорожденному Эвану Гилрою занять достойное положение, наградил его землей, что давало ему как владельцу право передавать землю по наследству своим потомкам, что, разумеется, упрочивало как его положение, так и положение его наследников.
Хотя большая часть кланов Западной Шотландии встала на сторону Брюса, некоторые выступили против, за что жестоко поплатились. Земли одного из них теперь стали владениями Эвана.
Но долина, лежавшая перед ними, казалась бедной, пустой и бесплодной, она больше походила на пустыню. Облако пыли, поднятое налетевшим ветром, подтверждало справедливость этого суждения. В дальнем конце долины виднелись обвалившиеся стены и обугленные бревна разрушенного замка.
– Скалы с обеих сторон служат естественными укреплениями, – заметил Алек.
– Неужели? – буркнул под нос Эван. – Но, как видно, они не спасли защитников замка от штурма войск короля Роберта.
Покрытая золой, черная от пожарища земля, там, где раньше стояли дома, усиливала мрачное впечатление, а то, что уцелело, выглядело так, как будто было готово рассыпаться от одного сильного порыва ветра. Ни из одной трубы не вился дымок, который говорил бы о том, что там кто-то готовит себе еду. Вокруг не было ни души, стояла мертвая тишина.
– Черт, неужели тут никого не осталось? – Алек был мрачнее тучи.
– Не стоит забывать об осторожности даже в этих Богом забытых местах. – резонно ответил Эван, с лязгом вытаскивая меч. Этому примеру тут же последовали лучшие воины, собравшиеся за его спиной. Выстроившись, они поехали вперед, тогда как остальная часть отряда осталась в ожидании позади.
Подъехав ближе к замку, они увидели несколько домов, но уже в более лучшем виде, которые могли похвалиться четырьмя стенами и крышей сверху. В одном из уцелевших окон мелькнули чьи-то испуганные глаза и тут же исчезли.
– Ты видел? – спросил Алек.
– Да, – ответил Эван и нахмурился. – За нами явно наблюдают, но на засаду это не похоже. Ты, как и я, наверное, заметил, что это все женщины и дети.
Однако едва возникшее ощущение сравнительного благополучия сразу исчезло, как только всадники подъехали к подъемному мосту и въехали во двор. Массивные дубовые ворота были разбиты в щепки, судя по всему, осаждавшие хорошо поработали тараном, каменные лестницы, ведущие наверх стен, были полуразрушены, крыши всех четырех угловых башен целиком сгорели во время пожара. Несколько заржавленных мечей, воткнутых в землю, красноречивее любых слов говорили о жестокости и беспощадности последней битвы.
Зияющая дыра вместо дверей позволяла заглянуть внутрь, но для того чтобы понять, что в замке никто не живет, не надо было никуда всматриваться. Полуразрушенная крыша, сквозь которую виднелось небо, сырость и грязь, оставшиеся после непогоды, наводили на грустные размышления – на ремонт замка, чтобы в нем можно было прожить зиму, требовались недели, если не месяцы.
Во дворе всадники спешились. Эван обошел замок кругом, чтобы как следует оценить степень нанесенных повреждений. Несмотря на большие разрушения, душа его пела от радости. Он шел, то и дело повторяя про себя: «Мой замок, моя земля, мои владения». Эван воочию видел, как сильно изменилось его положение: из незаконнорожденного, нищего, отверженного всеми существа он превратился в рыцаря, владельца замка и прилегавших к нему земель. Для многих таких же, как и он, бедных младших сыновей вождей шотландских кланов это было заветное желание. Ему повезло, он добился своего, достиг недосягаемого.
Подняв руки к небу, он издал торжествующий победный крик. Выхватив меч, он воткнул его в землю, упал рядом с ним на колено и склонил голову. Его молитва была проста и безыскусна, но шла из самого сердца. Он молился о мире и спокойной жизни, достатке и счастье, хотя бы крошечном.
