— Может быть, если бы ты ласково разговаривала с этим животным, оно бы тебя слушалось? – спросил он.
— Да я сначала, когда думала, что это разумное существо, только так с ним и разговаривала! – воскликнула Фиона. – Клянусь, я была сама любезность. Только все было напрасно. Вот, смотри. – Она подошла к лошади и принялась сюсюкать: – Ты такой красавец, Стормклауд, сильный, высокий, одно удовольствие на тебя смотреть. — Она изо всех сил старалась, чтобы голос ее звучал нежно, придумывала самые что ни на есть ласковые слова.
Эван очень скоро перестал следить за тем, что она говорила, завороженный голосом девушки, низким, слегка хрипловатым, опасно соблазнительным. Нежные слова, которые она нашептывала лошади, вполне можно было отнести и к мужчинам. Он взглянул на своих людей и понял, что и на них этот голос произвел неизгладимое впечатление, такое же, какое произвел на него, или по крайней мере почти такое же. Оставалось лишь надеяться, что они не испытывают к девушке такого влечения, какое испытывает он, иначе не миновать беды.
Эван уже хотел прервать ее, чтобы стряхнуть с себя чары, навеянные волшебным голосом, но в этот момент девушка протянула руку к поводьям. В ту же секунду Стормклауд наклонил голову и толкнул ее с такой силой, что бедняжка свалилась на землю прямо на спину, издав звук, очень напоминающий хихиканье. Эвану пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не рассмеяться, однако мужчины, похоже, не сочли нужным сдерживаться, и грянул хохот.
Чертыхнувшись себе под нос, Фиона встала, отряхнулась и яростно взглянула на хохочущих мужчин.
— Что ж, ты бы все равно не позволил мне на нем ехать.
– Это точно, – согласился Эван. – Ты ведь наша заложница.
– А могу я узнать, кто намеревается увезти меня в свое логово, чтобы потом заставить моих родственников платить за меня выкуп?
— Мы все из клана Макфингел. Меня зовут сэр Эван, я лэрд[1] Скаргласа, а мужчина с мешком твоего оружия – мой брат Грегор. Имена остальных узнаешь, когда остановимся на ночь.
– Куда вы собираетесь меня везти? – спросила она. Тем временем Эван, обыскав ее седло и поклажу, нашел вторую шпагу и еще три кинжала и отдал их Грегору.
– Неужели тебе было мало десяти кинжалов и одной шпаги? – спросил он, не отвечая на вопрос.
– Ну, в ходе сражения я могла бы лишиться чего-нибудь. – И, видя, что он сел на Стормклауда, спросила: – Что ты делаешь?
Эван схватил ее за руку и, радуясь тому, что она без возражения уселась позади него, ответил:
– Я собираюсь поехать на твоей лошади. Она не так устала, как моя. Тебя я намерен отвезти в Скарглас. До него примерно день пути. Когда мы туда приедем, ты мне расскажешь, кто ты и откуда. А лучше, если ты сделаешь это раньше.
И, прежде чем она успела ответить, пустил лошадь в галоп. Фионе ничего не оставалось, как подчиниться судьбе. Что ж, пусть задает ей вопросы, когда они сделают привал, может быть, она на некоторые из них и ответит. Ей и самой хочется кое о чем у него узнать. Например, о том, кто такие эти Макфингелы из Скаргласа.
— Она ворчит, явно чем-то недовольная, – заметил Грегор, усаживаясь поддеревом рядом с Эваном и наблюдая за Фионой.
Эван не мог сдержать улыбки. Как только они разбили лагерь, он приказал Фионе приготовить поесть. Она подчинилась, не скрывая, что приказ этот не вызвал у нее никакого восторга. А то, что в помощь ей выделили одного только Саймона, шестнадцатилетнего парня, самого младшего в отряде, лишь усилило ее раздражение. И Саймон, которому девушка явно понравилась, стал главной жертвой ее недовольства. Услышав, как она сквозь зубы цедит слова, отдавая ему приказания, Эван решил, что будет благоразумнее держаться подальше.
– Наверное, потому, что считает себя мужчиной. А мужчине не пристало готовить пищу, – продолжал Грегор.
– С чего это ты взял, что она считает себя мужчиной? – буркнул Эван.
– Но ведь она так умело обращается с оружием.
– Ее этому обучили, в этом нет никакого сомнения. И обучили хорошо.
– А зачем кому-то обучать девушку владению оружием?
– Думаю, для этого существует множество причин. Может быть, в их клане не хватает взрослых мужчин, способных сражаться. Или она живет в таком месте, где часто возникает необходимость отражать нападение противника. А может быть, она росла в окружении мужчин, которые не знали, чем еще с ней заняться. Последнее мне кажется наиболее вероятным. Она носит мужскую одежду так, как будто всю жизнь в ней ходит.
Понаблюдав за Фионой несколько минут, Грегор кивнул:
– Это верно. У нее и жесты мужские, и походка.
– И она чувствует себя абсолютно комфортно среди нас, мужчин, а ведь нас двенадцать человек.
– Да. А может быть, она уже не девушка и поэтому не боится мужчин.
– Нет.
– Ты так уверенно об этом говоришь.
– Моя уверенность основывается на том, как она себя ведет. – Только Эван мог себе признаться, что ему даже думать неприятно, будто кто-то мог быть с Фионой близок, не говоря уж о том, что таких могло оказаться несколько человек. – Она встретила нас с оружием в руках, осыпала проклятиями и попыталась сорвать наш план взять ее в заложницы, просто отказавшись назвать свое имя и сказать, где она живет. Она не сделала ни малейшей попытки пофлиртовать с кем-то из нас, испробовать на нас свои женские чары. Ты только взгляни, какое впечатление она произвела на Саймона. Она и сама это наверняка видит, однако пользоваться этим не стала. И никого из нас не попыталась соблазнить.
– Ты прав. К Саймону она, похоже, относится как к младшему брату. – Грегор слегка улыбнулся. – Наверное, поэтому он так ею очарован. Ведь наш Саймон – скромный парнишка и еще девственник. Несколько девушек в Скаргласе положили на него глаз, но он оказался чересчур робок и не стал их поощрять. Я уж подумываю, не отвести ли его к проститутке, чтобы та хоть чему-то его обучила.
При этих словах Эван вспомнил о том времени, когда отец заставил его лечь в кровать к женщине, заявив, что настала пора становиться мужчиной. Ему в ту пору было пятнадцать лет. Был он высоким, ужасно худым и невероятно застенчивым. Кроме того, его уже начало раздражать поведение отца: тот развлекался направо и налево, похоже, задавшись целью держать не только женщину, являвшуюся на тот момент его женой, но и других женщин клана в постоянном состоянии беременности. Эван с содроганием вспоминал ночь, когда лишился невинности. Ночь эта была полна неудач, разочарований, смущения и неловкости и прошла в объятиях женщины с холодными глазами, весившей в два раза больше его, которой давно не мешало бы вымыться.
