Ознакомительная версия.
В двух милях отсюда находилось селение Оксборо, зажатое в излучине речушки Марксби, бегущей к Северному морю. Со временем селение превратилось в небольшой торговый город, защищенный собственными стенами и мощью замка Оксборо. Большей частью города владел ее отец. Не пройдет и двух часов, как это станет принадлежать Северну Лэнггорну.
Довольно мощная, хотя и не очень толстая стена защищала прилегавшие к замку угодья и город, к которому спускалась дорога, начинавшаяся за небольшой рощицей. Воздух радовал чистотой и свежестью, и Гастингс очень не хотелось сейчас встречаться ни с кем из горожан. Но когда ей радостно замахала дочь пекаря Эллен, она не смогла не ответить.
— Сегодня холодно, — сказала Эллен, похлопав лошадь по морде. — Мой па сказал, что вечером может налететь шторм.
— Вряд ли твой па испугается шторма и оставит без присмотра свои печи, — заметила Гастингс, и Эллен с готовностью расхохоталась. Она была милой шестнадцатилетней девочкой, худенькой и белозубой.
— Да, он вылезет из духовки, только когда ему совсем забьет нос пеплом. Ты выйдешь сегодня замуж, Гастингс?
— Да, — неохотно ответила та. Час назад еще никто не знал, но раз Эллен спрашивает об этом, значит, новость уже облетела весь Оксборо.
— Я слыхала, он видный мужчина и носит только серое. Может, даже красавец и сложен неплохо, как все военные?
Гастингс молча улыбнулась, глядя, как жена ювелира выбросила из верхнего окна кучу отбросов, и сказала:
— Мне пора возвращаться. Время не ждет.
Она проехала вдоль длинной стены, помахала людям отца, копошившимся на укреплениях, и направила Мареллу к берегу моря. Вода казалась темной и неспокойной, волны разбивались об утесы, служившие опорой твердыне Оксборо.
Холодный воздух обжигал легкие, кожу покалывали мельчайшие кристаллики соли. Ветер подхватил ее волосы, бросив тяжелые пряди в лицо. Чайки метались над волнами, карауля добычу, которую выбрасывали на песок неугомонные волны. Кулики, бакланы и поморники с воплями носились у нее над головой. Гастингс забыла прихватить для них угощение.
Теперь пора назад. Время не ждет. Она глубоко вздохнула, гадая, доведется ли ей снова приехать сюда, глотнуть вольного морского воздуха, послушать свист ветра, гулявшего в обломках скал, нагроможденных у подножия утесов.
Таггл, беря из рук Гастингс уздечку, тихонько шепнул ей на ухо:
— Лорд уже готов. Вас не смогли найти. Он не кричал, не ругался, говорил тихо, но всем ясно, что он недоволен. Он спрашивал у лорда Грилэма, не сбежали ли вы из дома, чтобы не выходить замуж. Лорд Грилэм уверял, что вы не настолько глупы.
— С какой стати кому-то могло прийти в голову, что я сбегу из дома? Я уже вернулась. Спасибо, Таггл. Позаботься о Марелле, она сильно устала.
Он искал ее? Но ведь из отпущенного времени у нее оставалось еще не менее часа. Она поспешила в главный зал, двери которого были распахнуты настежь, чтобы впустить под каменные своды немного тепла и света. Множество глаз смотрело в ее сторону, а перед ней, уперев руки в бока, стоял он.
— Ты и есть Гастингс Трент? Девица, которую я беру в жены?
Она испуганно молчала. И вдруг яз-под туники Северна вылезла куница. Гастингс улыбнулась, протянув к зверьку руку.
— Не надо, он не всегда дружелюбен, может укусить.
Однако Трист и не думал кусать девицу, предназначенную хозяину в жены. Он довольно приподнял головку, когда она пощекотала белое пятнышко у него на подбородке, а потом так же внезапно опять спрятался под туникой.
— Да, я и есть Гастингс, — произнесла она, справившись с испугом. Если его не боится куница, то с какой стати ей трястись от ужаса. — А ты — Северн Лэнгторн. Человек, которого отец выбрал мне в мужья.
— Верно. От тебя пахнет лошадью, платье в грязи, а волосы в беспорядке, словно их кто-то нарочно растрепал. Иди к себе. Когда будешь готова, мы поженимся в опочивальне твоего отца.
— Была чрезвычайно рада с вами познакомиться, — крикнула Гастингс ему вслед. — Надеюсь, лорду Грилэму удалось обучить вас обхождению с дамами.
Северн застыл на месте, потом не спеша обернулся к ней и произнес:
— Тебе еще предстоит доказать, что ты не являешься дочерью своей матери. Может, тогда я и стану обращаться с тобою, как с леди. Ступай. Твой вид меня не радует.
Гастингс чуть не взорвалась от потока слов, просившихся наружу. Но тут из-за плеча хозяина снова выглянула куница. Зверек смотрел на нее, забавно покачивая головкой, и это было так уморительно, что Гастингс расхохоталась. Северн развернулся на месте и уставился на нее.
— Ты мне тоже не очень-то мил. Еще я ненавижу серое, — добавила Гастингс, убедившись, что он уже вне поля зрения, а возможно, и слуха.
Но в ответ кто-то рассмеялся. Неужели Северн Лэнгторн? Нет, это смеялся Грилэм де Мортон.
И вот она стоит у постели отца. Его глаза закрыты, дыхание частое, прерывистое.
— Отец, я здесь. Пора.
Открыв глаза, тот отшатнулся от нее, восклицая:.
— Ты здесь? Ах, Жанет, ты здесь! Как ты сюда попала? Как?
— Я — Гастингс, отец, не Жанет. Я — не твоя жена. Я — твоя дочь. Твоя дочь!
Дыхание у него выровнялось, но он так и не поверил ей. Пелена замутила его глаза. Гастингс собирала васильки, отваривала, делала ему примочки, которые приносили лишь временное облегчение, и с каждым днем отец терял зрение. Вот он отвернулся, не желая разговаривать.
— Пришел отец Kappeг, — прошептал Грилэм де Мортон.
— А мой жених?
— О да, соблаговолите обернуться и увидите, что я здесь.
Обернувшись, Гастингс увидела, что он стоит рядом. Все в той же серой одежде, правда, уже без кнута и меча. Куница лежала на шее хозяина, словно пушистый воротник.
— Ты выглядишь немного лучше, — заметил он, смерив ее взглядом с головы до ног.
— Я не желаю, — выпалила Гастингс, вцепившись в бархатный рукав нарядного платья Грилэма. — Я не желаю выходить замуж. Кто он такой? Зачем он здесь? Разве нет иного способа?..
— Можете обращаться ко мне, мадам. Через несколько минут вы будете принадлежать мне, как и все остальное, даже платье и туфельки, что сейчас на вас надеты.
— Я вас не знаю. И хотела бы обождать.
— Это невозможно. Мы должны вступить в брак прежде, чем твой отец умрет. Есть много алчных людей, готовых захватить тебя и заставить выйти замуж силой. Твое единственное спасение — стать моей женой.
Гастингс уже тысячу раз слышала эти доводы. Отец с большим отвращением упоминал имя Ричарда де Лючи, который не на шутку испугал ее, когда она столкнулась с ним на прогулке два года назад.
— Ричард де Лючи женат, — сказала она, — для меня он не опасен.
— Жена его не остановит, — жестко произнес Северн. — Я думаю, она уже мертва.
Ознакомительная версия.
