Это его и очаровало, сообразил он. Она выглядела такой отстраненной, прелестно неосязаемой. Это вызвало в нем жгучее желание срывать с нее покровы и пробуждать ее нагое тело поцелуями, пока она не затрепещет от восторга.
Ах, но она ведь явно добродетельна. Из тех леди, что даже в огне не приподнимут юбку. А добродетельные леди хорошего происхождения с безукоризненной репутацией нынче для него табу. Со времен злополучного романа с Амандой.
Отдав перчатки и шляпу лакею, Константин поморщился. Сколько народу здесь сегодня повернется к нему спиной, притворяясь, будто его не существует?
— Константин! Джордж! — Пронзительный женский голос, раздавшийся над траурной толпой, заставил Джорджа остановиться.
Господи, у брата явно нет чувства самосохранения. Константин продолжал двигаться, будто ничего не слышал.
Он узнал голос, который принадлежал его тетушке, леди Эндикотт. Недовольство в ее голосе грозило выволочкой не за одно, так за другое, и Константин не стремился узнать, за что именно. Оставив Джорджа на растерзание, он поднялся по центральной лестнице и шагнул в галерею.
Знакомые лица родственников неодобрительно смотрели на него из золоченых рам. Здесь витали тени его предков.
В галерее ничего не изменилось, и это обескураживало. Ничего, если не считать добавившегося портрета: покойный Фредерик Блэк, лорд Роксдейл. На портрете он выглядел довольно бледным и болезненным, несмотря на усилия художника придать ему флер романтизма.
Константин смотрел на длинную узкую комнату и мысленно возвращался в прошлое. Вот они с Фредериком играют здесь в крикет в такой же ненастный день, как сегодня, когда площадка превратилась в болото и дождь, казалось, никогда не кончится. Фредерик сделал подачу, и Константин, забыв, где находится, отбил твердый шар.
Он до сих пор помнил треск и грохот, когда шар сбил с пьедестала мраморный бюст, отколов римский нос их прославленного предка. Константин слабо улыбнулся, припоминая их с Фредериком отчаянные попытки исправить повреждение, чтобы отец Фредерика не заметил и не выдрал их обоих.
Воспоминания о последнем разговоре с отцом Фредерика были болезненными. Константин отбросил их, стараясь не смотреть на портрет десятого барона.
Он повернулся к изображению Фредерика, его кузена, его друга. Выудив фляжку с бренди, он поднял ее, произнося тост:
— За тебя, старина. — Бренди согрело горло. — Я докажу, что ты ошибался на мой счет. Вот увидишь.
И хотя Константин принял это решение, леди в окне тревожила его сознание. Он зашипел сквозь зубы, потом снова отхлебнул бренди.
Что ж, он редко следовал своим добрым намерениям.
Когда они вошли в старый музыкальный салон, Джейн взглянула на Розамунд. Вопреки уверениям кузины здесь был только герцог Монфор. Где же остальные?
— Леди Роксдейл. — Герцог поклонился, Джейн присела в глубоком реверансе.
Хотя Монфор был ее опекуном с восьмилетнего возраста, он всегда обращался к Джейн в официальной манере. Чтобы соблюдать дистанцию? А может быть, он перекатывал на языке ее титул, словно дорогое вино, смакуя свою победу. В конце концов, стратегия герцога принесла его подопечной статус, могущество и владения Роксдейла.
Однако с внезапной смертью Фредерика эти богатства скользнули сквозь пальцы Монфора. Земли, родословная, политическое влияние — все перешло к Константину Блэку, не прямому наследнику.
«Ощущает ли Монфор это так остро?» — задумалась Джейн. По его виду никогда невозможно сказать, о чем он думает.
Герцогу за сорок. Одет он строго, как клерк, но аристократизм, самообладание и властные манеры говорят о его ранге красноречивее всяких внешних атрибутов. Темные глаза под тяжелыми веками светятся умом.
— Позвольте выразить соболезнования, дорогая, — сказал герцог. — Кончина Роксдейла стала ударом для всех нас. Он был добрым человеком. — Герцог помолчал. — Как вы?
— Спасибо, хорошо, ваша светлость, — ответила Джейн.
Его ни в малейшей степени не волновало ни ее здоровье, ни внутренний переворот в ней. Он учитывал ее мысли и чувства не больше, чем шахматист думает о чувствах своей пешки. Джейн не смогла удержаться и добавила:
— Смерть Фредерика не была таким уж ударом. Из-за его слабого сердца. Это могло случиться в любую минуту.
— Да, конечно, — наклонил голову Монфор. — И все-таки никогда не бываешь готовым к концу. Вы прекрасно держитесь.
Герцог пристально изучал ее. В детстве она всем сердцем верила, что он обладает способностью читать мысли. Повзрослев, Джейн поняла, что в его таланте нет ничего магического. Он отлично умел читать по лицам, расшифровывать мелкие красноречивые жесты, видеть за словами умышленно недосказанное. Она потрудилась сохранить на лице нейтральное выражение и свести комментарии к минимуму. Пусть истолковывает это как пожелает.
— Что теперь вы планируете делать, леди Роксдейл? — спросил Монфор.
Можно подумать, он предоставит ей выбор.
— Я останусь здесь, пока не удостоверюсь, что хозяйство спокойно перешло из одних рук в другие. Потом вернусь в Харкорт, если это приемлемо для вас, — добавила она.
Герцог кивнул, но не позволил так легко покончить с этим вопросом.
— Мы должны поговорить о будущем. Но сначала разберемся с завещанием.
Монфор сунул длинные пальцы в жилетный карман и вытащил великолепные золотые часы.
— Поверенный Фредерика уже должен быть здесь.
— Наверняка топчется снаружи, — вставила Розамунд. — Несколько родственников Фредерика еще не прибыли.
— Особенно его наследник, — сухо заметил Монфор.
Джейн заморгала. Джентльмен на белом коне не Константин Блэк?
От облегчения у нее чуть голова не закружилась. Какая же она глупая, что сделала столь сомнительные выводы! Он мог быть кем угодно, этот смелый, яркий всадник. Порой ее воображение бывает слишком живым и забегает вперед.
Голоса и шаги эхом отдавались в коридоре.
— Джейн! Ты здесь?
Влетев в комнату, Сесили так порывисто стиснула в объятиях Джейн, что у той едва дыхание не перехватило.
— Я говорила Бексу, что ты пошла вниз, но он заверил, что ты, наверное, безумно горюешь и не хочешь нас видеть, — тараторила Сесили, — а я сказала, что это глупость, что ты бы пальцем не пошевелила из-за Фре… Ох, тут Монфор, и он ужасно рассердится на меня!
С апломбом записной шалуньи Сесили отцепилась от Джейн и присела в заученном реверансе:
— Ваша светлость. — Поднимаясь, она лучезарно улыбнулась герцогу.
