Оставив ее губы, Роб принялся целовать подбородок, щеки, шею.
— Ах, девушка! Какая же ты сладкая! Жалость рассеялась, как утренний туман, уступив место вспышкам удовольствия на пути его губ. Борода Роба царапала полукружья ее грудей, и соски почти болезненно напряглись. Его ладонь легла ей на грудь, обтянутую розовым шелковым лифом платья, и Элспет стиснула зубы и с шумом втянула воздух, отчаянно пытаясь сдержать крик наслаждения и удивления.
При мысли о том, что ей придется терпеть интимные ласки Лахлана Драммонда, Элспет испытывала тошноту. Но сейчас кровь закипала в ее жилах и она вздрагивала от каждого прикосновения Роба.
Раньше она никак не могла понять, как девушки позволяют лишать себя девственности. Сейчас все ее тело пронзали неукротимые, неведомые ей ранее желания. Все это было так на нее не похоже, что Элспет невольно задалась вопросом: не было ли это как-то связано с тем, что она видела, с образом медноволосой женщины.
К своему изумлению, Элспет жаждала возлечь рядом с этим мужчиной, ощутить на себе его тело и отдать ему то, что должен был забрать у нее Лахлан.
Это было безумием, но она не могла заставить себя положить этому конец. С каждым поцелуем его грусть рассеивалась, а ее наслаждение нарастало. Элспет и не подозревала, что способна испытывать такой экстаз.
«Еще чуть-чуть», — убеждала она себя, отдаваясь мерцающему по коже наслаждению. Поцелуи Роба напоминали глотки крепкого вина. Неприятные ощущения, обычно сопровождавшие вспышки ее дара, покинули ее, но мозг по-прежнему окутывал туман. Возможно, именно это и мешало ей мыслить ясно и непредвзято?
«Еще один поцелуй, и я его остановлю».
Элспет прижала ладони к груди своего похитителя, ощутив кончиками пальцев твердые мышцы, прикрытые рубашкой и курткой. Роб застонал от удовольствия. Она провела ладонями вверх, к плечам, а затем вниз, по рукам.
И ощутила слева что-то влажное и липкое.
— У тебя течет кровь, — прошептала девушка. Должно быть, одна из стрел нашла свою мишень.
Роб опустил голову и, прижавшись лицом к ложбинке между ее грудями, пробормотал:
— Ерунда.
Этого хватило, чтобы вернуть ей рассудок. Чтобы служить королеве Марии, она должна либо оставаться непорочной девой, либо стать супругой одного из вельмож. Элспет знала, что, не сохранив девственность, никогда не станет ничьей женой. Она отстранилась.
— Правда, девушка, это всего лишь царапина.
Роб снова сжал ее в объятиях и покрыл ее подбородок и щеки поцелуями.
— Нет! — решительно воскликнула Элспет.
Когда он попытался поцеловать ее еще раз, девушка отвесила ему звонкую пощечину. К ней вернулась ясность ума. Возможно, его прозвали Безумным Робом за то, что он обладал способностью заражать безумием тех, кто к нему приближался?
— Руки прочь! — скомандовала она.
Он угрюмо усмехнулся.
— Девушка, я убил десятки людей. Неужели ты думаешь, что способна помешать мне сделать с тобой все, что я захочу?
Он снова шагнул к ней. Его глаза свирепо сверкали в окружающей их темноте.
Роб уверенно приближался к Элспет, стараясь не обращать внимания на ее брови, от испуга сдвинувшиеся к переносице.
— Не стоит давать кличку лошади, если знаешь, что зимой ее, возможно, придется съесть. — В его вкрадчивом голосе явственно звучала угроза. — И не стоит дружить с теми, кого ты взял в заложники.
— Тогда почему ты меня целовал? — спросила Элспет, пятясь и пытаясь не упасть на неровном полу пещеры.
Роб остановился. Это был резонный вопрос, и у него не было на него ответа. Он не понимал, что на него нашло. Роб думал, что эта часть его души давно умерла. О, он до сих пор просыпался с гордо торчащим членом, а иногда эта штуковина поднималась сама собой, стоило ему заметить мягкие очертания груди или выглянувшую из-под платья изящную лодыжку. Но Робу всегда удавалось подавлять эти импульсы. На самом деле после Фионы он уже не хотел женщин.
И вдруг в его объятиях очутилась Элспет Стюарт, и его охватило безумное желание заласкать ее до полусмерти.
Верхняя губа Роба приподнялась в злобной усмешке. Он не хотел испытывать такие чувства ни к кому, кроме своей жены. И уж точно ему не нужна была женщина Лахлана Драммонда.
Когда у него в голове впервые возник этот план, все, чего он хотел, — это нанести удар Драммонду, изнасиловав его невесту. Но когда она оказалась в его власти, Роб засомневался в том, что способен довести задуманное до конца, и даже в том, что ему удастся возбудиться достаточно для того, чтобы лишить ее девственности.
Да, он лгал, крал и убивал.
Но никогда не овладевал женщинами против их воли.
Однако по поведению Элспет Стюарт нельзя было сказать, что она его не желала. И Роб уже убедился в том, что, если он и в самом деле решит ее изнасиловать, член его не подведет.
Роб улыбнулся, потому что его улыбка, похоже, заставляла ее трепетать.
— Я поцеловал тебя, потому что это было лучшим способом заставить тебя заткнуться. Хотя я не ожидал, что тебе это настолько понравится.
Глаза Элспет сузились, превратившись в щелки.
— Мне это не понравилось.
— Ты же знаешь, что лгуньи отправляются прямиком в ад.
— Вместе с теми, кто похищает невест у алтаря, — парировала Элспет, продолжая пятиться и поддерживая одной рукой подол своей бархатной юбки, чтобы не наступить на нее.
Девушка уперлась спиной в заднюю стену пещеры. Отступать было некуда.
— О, на этот счет можешь не беспокоиться. Я был обречен попасть в ад задолго до сегодняшнего утра.
Преодолев разделяющее их пространство, Роб положил ладонь ей на шею.
Элспет не сопротивлялась. Это говорило о том, что она умна. В борьбе он мог неумышленно причинить ей боль. Но ее сердце трепетало, как крылышки колибри.
Роб знал, что на его месте любой другой действительно убил бы ее. Путешествовать без нее было бы гораздо проще. В этой заброшенной пещере ее тело, скорее всего, никогда не найдут. А он мог бы заявить, что она сбежала от него и погибла где-то от холода и голода. Окажись на его месте Драммонд, он наверняка убил бы заложницу, тем самым развязав себе руки.
Роб слегка стиснул горло Элспет. Сломать такую тонкую шею было бы совсем нетрудно. Небольшой рывок, и дело сделано. Она и боли не почувствует. Ему нравилось думать о том, что ситуация повторяется.
Даже Господь говорил: «Око за око».
Но в этом случае он покарал бы невинного за грехи виновного. А Роб был недостаточно безумен, чтобы усмотреть в этом справедливость.
